Cайт посвящен дайвингу и погружениям в России. Наша цель - создание интересного и полезного ресурса про подводный мир и его исследование.
Через три года после ленинского декрета «Об организации государственных мер борьбы с огнем» 6 июня 1921 г. постановлением Совета Труда и Обороны официально была организована пожарная охрана на водном транспорте.
И в дни войны, и в мирные трудовые будни, днем и ночью-пожарные суда и их экипажи несут противопожарную службу в нашей стране. Сегодня специализированные и комбинированные пожарные суда оснащены самой сложной и совершенной техникой. Первые снабжены мощным противопожарным оборудованием, которое и определяет их назначение. Вторые — это,, в основном, пожарные и портовые буксиры, буксиры и ледоколы-спасатели, имеющие противопожарное снаряжение, а также пожарно-буксирные катера.
Специализированные пожарные суда оказывают быструю помощь судам в портах, на внутренних и внешних рейдах, портовым сооружениям, нефтехранилищам, судостроительным и судоремонтным заводам, расположенным в пределах 500-метровой полосы от уреза воды на акватории. Пожарные суда независимо от занятости всегда должны быть готовы незамедлительно выйти и быстро прибыть к месту возникновения пожара. Поэтому все чаще в качестве пожарных судов используются специально спроектированные и оборудованные суда на подводных крыльях (СПК). Хорошую репутацию в советских портах снискали себе пожарные СПК типа «Ракета». Пожарные суда оборудуются мощными противопожарными и водоотливными средствами, а для защиты от пламени и теплового излучения на них предусматривают систему водяной завесы.
Внешне пожарные суда отличаются от буксиров, пожалуй, только наличием высокой рубки, специальных мачт, платформ или вышек для размещения лафетных пожарных стволов (стволы-лафеты — это своеобразные водо-, пено- или порошкометные «орудия» с дальностью боя до 100 м). Современные пожарные суда оборудуются различными судовыми системами пожаротушения: тушения водой, воздушно-механической пеной, хладонами (галоидоуглеводородами), углекислотой, порошковыми составами. В основной системе — системе водотушения — давление в магистрали, поддерживаемое судовыми пожарными насосами, составляет не менее 7-Ю3 гПа, для работы лафетных стволов — 8-Ю3 гПа. На пожарных судах имеется 4—6 лафетных стволов, на пожарных буксирах — 3—4, на спасательных судах —2—3 ствола. Производительность их может колебаться от 400 до 3000 м3/ч.
Обычно суда указанного назначения проектируются с таким расчетом, чтобы достигнуть возможности одновременной работы либо всех лафетных стволов, либо всех выкидных пожарных рукавов, либо половины лафетных стволов и 50 % секций системы водяной защиты, или, наконец, работы части пожарных насосов на систему водотушения и части — на систему пенотушения.
Система водяной завесы для защиты самого пожарного судна при близком подходе к горящему судну или иному очагу пожара создается распылением воды через плоские спринклерные насадки, устанавливаемые секциями в уязвимых для огня районах корпуса, надстроек или рубок. Для защиты личного состава экипажей пожарных судов от лучистой энергии пламени в очаге пожара все лафетные стволы снабжены распыливающими водяными насадками.
Пожарным судам гораздо чаще приходится воевать с воображаемым огнем пожара, чем с настоящим. Такая у них служба. Проходят дни, недели, месяцы… Но наступает минута, когда они необходимы людям, минута, которой они служат. Так бывало в советских портах, так бывало в портах всего мира.
10 октября 1966 г. в 4 ч утра в МКО греческого судна «Панагия Сириотис», стоявшего на рейде Новороссийского порта, возник пожар. Капитан судна два часа не подавал сигнала бедствия, пытаясь ликвидировать пожар своими силами, пока не приказал экипажу покинуть судно. Для оказания помощи аварийному судну из порта вышли два пожарных катера. Через 12 минут после выхода они пришвартовались к борту горящего судна и приступили к тушению пожара. Из-за высокой температуры в начальный период приблизиться к очагу пожара было невозможно. Борта и надстройки охлаждали водой из пожарных стволов, поданных с катеров. В 6 ч 30 мин руководство тушением пожара взял на себя начальник отряда охраны порта. Произведенная разведка показала, что огонь распространяется со стороны МКО. От перегрева переборок и подволока машинно-котельного отделения воспламенились в твиндеках трюмов доски и лю-чины. Жилая надстройка над МКО была также охвачена огнем. Для ликвидации пожара было создано три самостоятельных участка. Чтобы подать пену средней краткости в МКО, необходимо было проникнуть туда через горящие жилые помещения. Подача пены через световые люки и головки вентиляции эффекта не дала: пена не попадала на основные участки очага пожара, сливаясь на пайолы и разрушаясь. После подавления огня в одном из коридоров надстройки через него удалось пробиться к двери, ведущей в котельное отделение, подать пенный ствол и заполнить пеной значительный объем помещения. Одновременно пена перепускалась в машинное отделение, куда дополнительно был подан воздушно-пенный ствол. В то же время при полном задымлении и при очень высокой температуре со стороны второго и третьего трюмов тремя водяными стволами подавлялось пламя в твиндеке, охлаждались переборки МКО и палубы надстройки над ним,
Постепенно в течение четырех часов борьбы экипажам пожарных катеров порта Новороссийск, работавшим в кислородно-изолирующих приборах, удалось потушить пожар в судовых помещениях греческого судна. После этого спасательное судно откачало воду из его трюмов.
12 июля 1974 г. на внешнем рейде Гданьской бухты в 7 милях от порта произошел пожар в надстройке норвежского танкера «Норвест» грузоподъемностью 5640 т. Этот теплоход пришел регулярным рейсом в Гданьск за грузом жидкой серы.
Пожар начался в помещениях команды во время навигационного ремонта на борту около полудня. Возникнув при проведении сварочных работ в кормовой части, пожар быстро охватил всю надстройку. Однако на судне не смогли дать сигнал «SOS», так как радиостанция неожиданно вышла из строя. К счастью, поднимавшийся над танкером дым был замечен на внешнем рейде польским судном «Ярослав Домбровский», откуда связались по радио с портовой охраной Гданьска. В 12 ч 20 мин пожарное судно «Пожарный-3» с экипажем в 12 человек под командой оперативного офицера пожарной охраны вышло к терпящему бедствие судну. Следом за ним к месту происшествия из порта вышли буксир «Геркулес-П» и два лоцманских катера № 25 и № 29 для эвакуации экипажа «Норвеста» и помощи в буксировке.
На горящем танкере кроме экипажа из 22 человек находились жены четырех моряков и четверо детей. Женщины и дети были сняты с палубы судна на лоцманский катер и доставлены в порт. Весь экипаж танкера остался на палубе отстаивать судно.
Команда «Пожарного-3» начала борьбу с огнем в надстройке в 13 ч 15 мин. На горящее судно было направлено четыре струи воды из лафетных стволов общей производительностью 5,5 т/мин, благодаря чему температура стальных нагретых бортов корпуса и надстройки несколько снизилась. «Пожарный-3» вплотную подошел к борту горящего «Норвеста». По штормтрапу польские пожарные поднялись на судно, прокладывая рукавные линии. Руководитель тушения, ожидая помощи из порта, дал приказ о разведке пожарной обстановки. Консультация с капитаном горящего судна не дала результатов. Он сообщил, что предположительно пожар возник от взрыва, происшедшего в машинном отделении по неизвестной причине. Документация (оперативный план пожаротушения и судовой план общего расположения отдельных помещений) была оставлена при поспешной эвакуации из горевшей надстройки. Капитан ограничился изображением эскиза и устными разъяснениями для портовых пожарных.
Высокая температура и густой дым на путях сообщения внутри надстройки делали практически невозможным обнаружение очага пожара. Если предположение капитана об очаге пожара в машинном отделении было верным, то это только усугубляло тяжесть обстановки: пожар мог перейти на топливные цистерны и вызвать взрыв и разлом корпуса судна. Решено было охлаждать стальную обшивку борта в районе МО для снижения температуры, а судно в это время отбуксировать на мель, где и приступить к основным операциям по тушению.
В 13 ч 20 мин после получения по радио неутешительных сведений о размерах пожара комендант портовой пожарной охраны принял на себя руководство всеми операциями. Он отдал приказ направить в море катер «Пожарный-2» из пожарной охраны ближайшего порта Гдыня, а также два буксира из Гдань-ского порта «Лев» и «Медведь», снабженных водяными лафетными стволами и пеногенераторами. На другом пожарном судне комендант сам вышел к горящему судну.
К моменту прибытия на место действия указанных сил и средств пожаром были охвачены все помещения в жилой надстройке выше верхней палубы танкера и помещения ниже этой палубы в корпусе судна вдоль бортовых коридоров. В процессе тушения удалось установить, что предположение капитана о нахождении очага пожара в МО, к счастью, оказалось неверным. Однако опасность перехода пожара в машинное отделение была реальной, а в нем располагались четыре незащищенные расходные топливные цистерны, содержащие около 40 т топлива.
Когда прибыли основные пожарные суда, аварийный танкер находился в тяжелом положении: листы обшивки бортов и палубы от сильного нагрева стали вспучиваться. На палубу «Нор-веста» для атаки на огонь поднялся взвод пожарных с четырьмя пенными и шестью водяными стволами. С трех буксиров, двух судов-спасателей и трех пожарных катеров на горящее судно были направлены семь струй воды из лафетных стволов. Эта работа по охлаждению корпуса и надстройки длилась около пяти часов, но особого эффекта не дала. Тогда решено было добиться снижения температуры в горящих помещениях нижней части надстройки со стороны кормы.
Через 35 минут, создав водяную завесу и направив все лафетные стволы на кормовую часть, пожарные потушили огонь в каютах нижнего яруса надстройки, расположенных на уровне верхней палубы, и организовали атаку ниже: на горящие общественные помещения внутри корпуса на главной палубе танкера. Атака велась как через трапы и коридоры по обоим бортам судна вдоль стенок шахты МО, так и через бортовые иллюминаторы. По истечении часа очаг огня на главной палубе был локализован, а еще через час —весь пожар в надстройке был ликвидирован.
По признанию специалистов портовой пожарной охраны, это была самая трудная операция по борьбе с пожаром на судах в истории Гданьской бухты.
Морские пожарные и их суда, как и их береговые собратья по оружию, всегда в полной боевой готовности. Сигнал тревоги — и они уже спешат к месту аварии, даже если это сигнал учебной тревоги.
В тот день в Калининградском порту проходило обычное учение. День начался буднично, в размеренном и выверенном временем ритме. Вахтенная команда пожарного катера «Сигнал» только что произвела проверку всех систем и агрегатов па готовность к работе по тревоге и теперь приступила к индивидуальной отработке отдельных элементов пожарного мастерства: работе с кислородно-изолирующими противогазами (КИП), пеногенера-торами, пожарными насосами, стволами, рукавным снаряжением и т. п. И вдруг, щелкнув, заговорил динамик радиостанции: «Набат-2! Набат-2! Я — Терем. В рыбной гавани на танкере „Лава” возник…» Голос сорвал людей с мест. Пожар на танкере! Зловеще взревел сигнал тревоги. Взвыла сирена. Захлопали двери отсеков. По палубе, по трапам загрохотали шаги бегущих матросов-пожарных. В глубине судна зашипел в цилиндрах двигателей сжатый воздух.
Уже в рулевой рубке на мостике вахтенный помощник капитана взглянул на часы: 30, 50, 60 с… Один за другим поступают рапорты о готовности служб и расчетов к работе.
Прошли минута и 49 секунд. Блеснули в воздухе и упали на палубу стальные концы швартовов. Взревели двигатели, и гребные винты вспороли воду Преголи. На отходе от пирса сэкономлено 11 секунд. Все понимают, что значат эти секунды, если на Танкере с дизельным топливом пожар.
Вдоль бортов, у лафетных стволов пожарные-матросы: в стальных касках, брезентовых теплозащитных куртках, туго перетянутые ремнями… Что их ждет сейчас?
Все ближе корпус танкера с густым облаком дыма над палубой. От его борта буксир торопливо оттаскивает нефтеналивную баржу. Еще минута, и «Сигнал» замер у высокого борта танкера.
«Звено разведки — в МО», — разносится из мегафона голос капитана. Срываются с мест пожарные. Надевая на ходу маски КИП, они скрываются в дверях МО.
К танкеру на подмогу спешит другой пожарный катер — «Набат» и, швартуясь с левого борта, обрушивает на палубу танкера ливень, предохраняя ее от чрезмерного нагревания.
Из МО поступает рапорт: очаг загорания определен, известны границы распространения пожара. Следует приказ: «Подать линию воздушно-мехаНической пены к аварийному ходу в МО». Сразу с двух катеров по проложенным рукавным линиям устремился раствор. Закипел и белой лавиной пены обрушился вниз на огонь. Высокократная пена заставила огонь отступить.
Через час пожарный катер «Сигнал» вновь на своей стоянке у пирса. Из МО вышли четверо: машинная’ вахта. Они не видели и не знали, что на танкере «Лава» тушнли дымовые шашки. Но они слышали: был сигнал тревоги, был приказ. От них зависела бесперебойная подача воды, раствора в пеногенераторы, быстрый ход и маневренность катера; они так же, как палубные пожарные-матросы, несли свою вахту по-настоящему, со всей ответственностью. Их вопрос: «Ну, как там, что произошло?» как всегда вызывает смех и шутки И все-таки кто-то информирует: «Да ничего особенного, было учение. Посредники постави ли „отлично“».
Учения пожарных судов могут предназначаться для одного судна, для судов отряда одного пароходства, наконец, для судов спасательных служб разных стран одного бассейна.
…Дремлет в темноте майской ночи Одесса. И лишь в порту ни на минуту не прекращается интенсивная работа: у каждого из 42 рабочих причалов порта стоят под разгрузкой и погрузкой десятки судов. И только здесь, у‘31-го причала — тишина и спокойствие. Но едва ворвется в шум эфира тревожный призыв о помощи и на стол дежурного ляжет расшифрованная радиограмма, как отсюда помчатся в непроглядное ночное море суда-спасатели.
Так было и в тот день, когда теплоход «Донецкий химик» [5], находясь на переходе Одесса — Батуми в районе Тарханкута, получил повреждения корпуса ниже ватерлинии. В трюмах был груз химических удобрений. Вскоре из трюмов повалили густые клубы серого дыма. Завыла сирена пожарной тревоги. Экипаж вступил в борьбу за живучесть теплохода. Полетела радиограмма: «Москва Грузинскому зпт Одесса ЭОМ Леонтьеву тчк 12 мая т/х «Донецкий химик» зпт находясь переходе Одесса — Батуми районе Тарханкута получил тяжелые повреждения корпуса тчк Нуждаюсь помощи судну зпт экипажу тчк Прошу оказания помощи направить спасательные суда — КМ Ерофеев».
От 31-го причала в Одессе рванулись в море пожарный катер и ледокол-спасатель «Владимир Русанов». В течение нескольких часов, которые требовались этим судам, чтобы дойти до района аварии, экипажу «Донецкого химика» предстояло бороться с затоплением и пожаром. Виталий Тананыка, старпом аварийного судна, отдавая в микрофон команды, время от времени приникал к окулярам бинокля и оглядывал горизонт. И вдруг на его суровом, сосредоточенном лице появилась улыбка: в двух-трех милях шел «морской пожарный».
А через 10 минут несколько стометровых фонтанов ударили с палубных надстроек пожарного катера. Подойдя вплотную к левому борту «Донецкого химика», он высадил аварийно-спасательную партию с рукавными линиями и широкими раструбами пеногенераторов, из которых забили потоки высокократной пены.
Вскоре огонь был погашен. Учения закончились.
Да, это были учения судов-спасателей экспедиционного отряда аварийно-спасательных, судоподъемных и подводно-техни-ческих работ Черноморского морского пароходства. «Авария», включая «пожар», умело инсценировалась штабом учений.
В конце мая 1979 г. в Балтийском море раздался сигнал бедствия с теплохода «Зенит» [3]. Еще раньше на судне прозвучал с мостика сигнал пожарной тревоги: на корме — пожар. А затем последовал взрыв. Капитан «Зенита» Ю. Ф. Кошелев хладнокровен: «Общесудовая тревога!». Экипаж вступил в схватку с огнем и дымом. Действуют самоотверженно, но огонь продолжает распространяться. Становится ясно, что без посторонней помощи не обойтись. В эфир уходит сигнал бедствия, принятый одновременно радиостанциями СССР, Финляндии и Польши.
В район аварии — к острову Сааремаа — из разных точек Вал-тики вышли пожарные суда-спасатели.
К тому времени на «Зените» уже вышло из строя МО. На мачте — два черных шара: судно не управляется. Убедившись, что экипажем сделано все, чтобы спасти теплоход, капитан приказал оставить судно.
К «Зениту» приближаются буксиры-спасатели: финский «Силма», польский «Хураган» и советский «Капитан В. Федотов». Экипажи первых двух приступают к тушению пожара, а с советского спасателя на «Зенит» высаживается аварийная партия. Вскоре к ней присоединяется возвратившийся из шлюпок экипаж горящего и тонущего «Зенита».
Общими усилиями пожар потушили, заделали пробоину от взрыва, запустили двигатели. Звучит басовитый гудок «Зенита»: моряки благодарят за помощь. Тревога и битва с пожаром на этом судне на сей раз были учебные. Теплоход и буксиры-спасатели участвовали в международных учениях морских пожарных трех стран.
В 70-е годы в связи с интенсивной разработкой нефтеносных континентальных шельфов пожарные и спасательные суда все чаще эксплуатируются в новой сфере деятельности человека на море.
…Это произошло в тот час, когда уже начала светлеть темная пелена ночи, покрывавшая все вокруг. Шумел Каспий, и слабо освещенные светом лампочек поскрипывали площадки морского стального островка нефтепромысла «Бахар», затерявшегося в тридцати километрах от азербайджанского берега [11]. Все шло как обычно: операторы замеряли давление, звонили мастеру в контору, он же, не отнимая трубки от уха, записывал. Вдруг мастер побледнел. На линии —118 атмосфер! Крикнув в трубку короткие слова распоряжений, он выбежал наружу.
Вздрогнули стальные ребра морского основания. Газ, вырвавшийся с огромнейшей силой из фонтанной арматуры, взревел и тут же заклубился пламенем. Зловещим фейерверком рассыпались длинные огненные струи…
Один длинный звонок— сигнал тревоги. В тот день, 4 января, он прозвучал на пожарных судах морского отряда, в здании Управления пожарной охраны, в кабинетах Министерства внутренних дел Азербайджана.
Со всех концов: с Песчаного, из Сангачал, из доков судоремонтного завода — отовсюду к «Бахару» ринулись пожарные суда морского отряда. Небольшие, в 20 человек, команды на каждом-; хорошо снаряженные лафетными установками, они спешили принять огонь на себя, отвести беду…
Помощник командира пожарного судна «Генерал Доватор» позже вспоминал: «По тревоге наш „Генерал Доватор”, отдав швартовы, взял курс к месту пожара. Стою на мостике и внимательно всматриваюсь вдаль. Это мой первый трудный поход. Немного волнуюсь. Судно слегка покачивает. За кормой остались
Нефтяные камни. Все мы в боевой одежде: в касках с подшлемниками, в брезентовых костюмах.
…Почти на линии горизонта появился едва заметный огонек. По мере нашего приближения он все увеличивался, пока не превратился в громадный огненный столб, вырывавшийся как будто из глубины моря. По указанию штаба пожаротушения нам нужно подойти к островку с западной стороны и начать охлаждение.
Все ближе огонь, становится жарко. Пламя ревет, как десяток реактивных самолетов. Командир судна Чернов, умело маневрируя, швартуется. По сигналу начинаем охлаждение. Ледяные струи воды потянулись к жаркому огню. Отчетливо видно, как под основанием кипит вода, сваи и фермы раскалены добела. Горячий воздух обжигает, приходится постоянно смачивать лицо водой. Голенища моих резиновых сапог сделались мягкими и липкими. Подошли другие суда и начали „обстрел” скважины из всех лафетных стволов. Но эффекта водная атака не дала. Штаб пожаротушения распорядился проложить с судов на островок рукавные линии и установить переносные лафетные стволы.
Казалось, высадить десант нет никакой возможности. Тяжесть положения усугублялась еще и тем, что на островке все площадки, кроме одной, были деревянными. Они сгорели в первые же минуты пожара. Но вот то с одного, то с другого судна, изловчившись, прыгают на островок пожарные. Через кипящую полосу воды протянулись штормтрапы, обычные веревочные лестницы, по которым устремляются первые смельчаки.
Экипажу нашего судна предстояло проложить четыре рукавные линии. Но нам было сделать это гораздо труднее, чем другим судам, так как часть островка перед нашим судном была в сплошном огне. На опасную операцию вызвались комсомольцы.
Под прикрытием водяных струй Абиев прыгнул с палубы „Генерала Доватора” на нижнюю посадочную площадку и подтащил штормтрап. По нему на островок вскарабкались Абарян и Дада-шев. Ветер к этому времени поднялся до шести баллов. Судно раскачивало на крупной зыби. Рискуя жизнью, смельчаки сумели установить на основании лафеты.
Моряки знают, с каким гулким звуком лопаются швартовы. Но тут было иначе: в реве пожара и шторма ничего не было слышно. Толстые швартовы рвались легко, как обыкновенные нитки… Но их снова наводили, закрепляли, и суда непрерывно посылали в огненную гущу мощные струи из лафетов».
На следующий день, 5 января, была создана правительственная комиссия. В ее состав вошли начальник объединения Касп-морнефть Б. М. Мамедов, начальник УПО Азербайджанской ССР Ш. К. Мамедкулиев и начальник морского отряда военизированной пожарной охраны М. М. Гамидов. Руководство тушением пожара было возложено на Мамедкулиева. Перед комиссией, перед морскими пожарными и нефтяниками стояли задачи, решать которые приходилось впервые не только в Баку, не только в Советском Союзе. Пожалуй, и мировая практика тушения пожаров в то время не знала подобного примера — ведь скважины горели в открытом море! Они не были соединены, как это обычно бывает, эстакадами с берега. Наступление на огонь велось тремя «фронтами»: лафетными стволами, которые с большим трудом удалось закрепить на основании, стационарными установками с судов и доставленными на судах агрегатами газоводяного тушения.
Об этом стоит поговорить особо. Турбореактивные агрегаты «АГВТ-100», установленные на тяжелых автомашинах, до сих пор ни разу не «выезжали» в море. К тому же их можно было установить только на единственном плацдарме — небольшой бетонной площадке, на которой был сосредоточен и весь другой инвентарь. Это была «ювелирная» работа: крановое судно подавало машины к островку, и их, подняв краном, точно устанавливали на расчетные точки. А когда требовалось «достать» отдаленные участки, автомашины поднимали снова, подкладывая под передние колеса полуметровые подставки.
И все же с первой из горящих скважин № 11 управились быстро. Помог один из старейших нефтяников Мхчиян: по его совету специалисты военизированного отряда по предотвращению и ликвидации газовых и нефтяных фонтанов под защитой водяных струй прокачали скважину водой, соединив ее линией с цементировочными агрегатами. Пожар на одиннадцатой был потушен.
А рядом пылала еще одна скважина. И тут дело обстояло серьезней. Если на одиннадцатой огонь бил несколькими струями, то на третьей он возник в десятках мест, перекидываясь, завих-ряясь, сводя на нет все усилия пожарных. А еще через несколько метров стояли емкости с метиловым спиртом, с соляркой…
Запись в журнале судна «Генерал Доватор»: «…Седьмого января ветер, перешедший на нордвест, достиг 7 с лишним баллов. Волны накатывались на палубу, люди промокли, устали. На кормовой палубе сорвало кнехты, снесло леерное ограждение. Из всего экипажа больше всех забот у заместителя командира отделения Рустамова, пожарных Абрамова, Акчурина. Они то и дело заводили новые швартовы, меняли рукава, управляли лафетной «пушкой». Когда ветер достиг 8 баллов, стоять у острова стало невозможно».
Начинались дни январской метели. Такой в Баку давно не помнят и старожилы. В море — 9 баллов. Все суда, принимавшие участие в тушении, уже отошли в безопасные места. И только пожарные суда оставались на постах. У «Генерала Ватутина» — трещина в районе киля. На «Генерале Черняховском» отказал двигатель, стальным швартовным канатом срезало часть кормового фальшборта.
«Со стороны мы, наверное, напоминали подводные лодки,— вспоминает начальник морского отряда М. Гамидов. — Из воды, как перископы, торчали только высокие «марсы», на которых крепятся лафеты…»
Но как только утих шторм, суда снова устремились в бой. На этот раз было принято решение ввести в действие новый, еще ни разу не испытанный на отдельных морских основаниях метод комбинированного тушения с помощью турбореактивных установок и лафетных стволов. Огромные автомашины с этими установками были доставлены к островку на судне «Главмор-нефть». Но шторм сделал свое черное дело: скважина дала усадку почти на метр, и теперь огонь бушевал под основанием, защищенный переплетениями стальных балок…
И снова вся тяжесть борьбы легла на плечи морских пожарных. Вот запись в судовом журнале пожарного катера «Юрий Смирнов»: «10 января. Работаем под основанием. Ветер 6—7 баллов, южный. Порван штуртрос».
«Юрий Смирнов» первым подошел к горящему основанию. Сейчас, после урагана, ему выпала главная роль. Ни одно судно, кроме него, не смогло бы пройти под балками. Небольшой экипаж катера геройски сражался с огнем. Он не сдал свои позиции и поСле того, как случилась беда: лопнул главный трос управления. Моторист Алибала Кулиев, помощник командира Кямиль Азаев, пожарный Абдулла Гасымов и другие бросились исправлять повреждение. В штормовую волну они вручную удерживали руль катера, пока старший механик Армаис Фарсиян заменял трос.
А в это время готовилось новое наступление на огонь. Нашим пожарным не занимать опыта: если бакинские промыслы называют «нефтяной академией», то и бакинские пожарные в своем деле — тоже «академики». На их счету немало потушенных фонтанов по всей стране. Вот и теперь опыт еще раз пришел на помощь.
Огромная стрела, покачиваясь на ветру, понесла к горящему устью скважины увесистый груз взрывчатки. Как можно ближе к огню подобрались лафетчики, поливающие водой деревянный ящик со взрывчаткой. За ними со стволами в руках стояло второе кольцо пожарных, окатывая лафетчиков спасительным водяным потоком. Час, второй, третий. Через четыре часа суда и экипажи ушли в укрытие. Грянул взрыв. Но полного срыва пламени не произошло. Пришлось повторять все сначала… И снова сильный ветер и волнение на море опрокидывают все планы. На календаре уже 20 января, больше двух недель длится сражение, люди устали, на них не высыхает одежда, а море штормит и штормит…
Второй взрыв сбил, рассеял пламя. На этот раз заряд был небывалой силы — 360 килограммов взрывчатки! Заработали лафеты, выбрасывая мощные струи воды. Более часа охлаждала скважину водяная атака. Пожарные уже улыбались друг другу. И вдруг — вновь загудело пламя! Где-то встретилась выходящему со свистом газу нечаянная искорка… Пожар забушевал, казалось, с еще большей силой. И опять бойцы, спасаясь от ветра, который гнал на них огонь, перетаскивали тяжелые лафеты по узкой бетонной площадке. Опять не сходили с мостиков командиры судов Гречкин, Чернов, Кузьмин, начальник объединения «Касп-морнефть» Мамедов и др.
Еще десять дней длилась эта схватка. Еще пять раз они готовы были праздновать победу, и пять раз воспламенялся газ. И всякий раз его тушили с помощью турбореактивных установок. Трижды только в один день — 27 января.
Но долгожданная победа все же пришла. Сначала в это просто боялись верить. Трое суток еще стояли на боевых позициях пожарные суда. Но огня не было. Вместо него удивительная по красоте картина: там, где недавно бушевало пламя, теперь росли подушки льда. Его, как в домашнем холодильнике, создавало охлаждение, неизбежное при огромной скорости, с которой из скважины выходил газ. Пожарные матросы метко сбивали его струями из своих лафетов…
С радостью узнали моряки о том, что скважины не пришли в негодность. Седьмая, например, вскоре была пущена в эксплуатацию.
А через несколько дней, выступая на Бакинской городской партийной конференции, первый секретарь ЦК Коммунистической партии Азербайджана Г. А. Алиев горячо поблагодарил морских пожарных за высокое чувство долга, самоотверженность и героизм, проявленные в схватке с огнем.
Так было в начале 70-х годов. Теперь на морях и океанах планеты в районе нефтеносных морских промыслов и причалов действуют еще более мощные и специализированные типы морских пожарных судов. Специалисты полагают, что будущее принадлежит пожарным судам-катамаранам с телескопическими подъемными башнями и поворотными устройствами по всему горизонту, выдвижными пожарными лестницами. Вероятно, будут использованы на пожарных судах морские пожарные-водолазы с плавучим противопожарным оборудованием, действующим из-под воды.
Этот рассказ из американского журнала «Скин дайвер» за ноябрь 1964 г. похож на сценарий приключенческого фильма, но в нем сущая правда. Герои его — Боб Биттэй и Карл Гоув из водолазного клуба «Сиэтл Кинг Каунти». Место действия — США, город Такома, штат Вашингтон, набережная, где 14 июня 1962 г. огромный пожар, возникший под пирсом, погубил пожарного офицера, отправил в госпиталь 17 пожарных, распространился на судно, уничтожил пожарный автонасос, серьезно повредил автолестницу, несмотря на усилия всего пожарного департамента, и причинил убытки в 1,5 млн. долларов.
С такой страшной обстановкой столкнулись водолазы Боб Биттэй и Карл Гоув, когда им представилась возможность проверить на деле утверждение Боба, что легкие водолазы могут подплыть под такое пекло и бороться с пожаром из-под воды. Для Боба это был шанс- доказать, что легкие водолазы, вооруженные сконструированным им монитором «Наяда», будут иметь больше успеха в борьбе с пожарами под пристанями и пирсами, чем обычные пожарные с их традиционными методами пожаротушения.
У Боба — профессионального пожарного в Рентоне — эта идея возникла несколько лет назад, когда он прочитал в журнале «Пожарное конструирование» статью о легких водолазах-пожарных лос-анджелесского пожарного департамента. Эта статья, описывающая способ борьбы с пожарами в недоступных местах пирсов и пристаней с помощью легких водолазов, заинтересовала его. Он списался с офицером лос-анджелесского департамента Джонстоуном, инициатором этого метода, и в результате переписки сконструировал и построил монитор «Наяда».
Когда Боб демонстрировал свое изобретение перед местными пожарными из департамента, большинство из них высмеяло его идею, хотя некоторые и проявили к ней интерес. Однако интерес этот постепенно увядал, так как в округе лет двадцать не было крупных пожаров на пристанях. Пожарные руководители, очевидно, мало интересовались новой идеей. Да и сам Боб уже потерял всякую надежду когда-нибудь применить свое изобретение, как вдруг получил известие об этом происшествии в Такоме.
…Пожар начался довольно безобидно. В спокойный воскресный полдень в порту Такома на одном из четырех огромных портальных кранов в конце причала № 7 работал оператор Эрл Риз, который грузил бревна на судно «Саньо-Мару», пришвартованное у пирса. Внезапно Риз услышал три коротких резких звука, подобных выстрелу из ружья, и понял, что порвался электрокабель напряжением 440 В, питающий кран. Он немедленно выключил кран и спустился вниз для осмотра. Риз нашел небольшой очаг загорания возле поврежденного кабеля и с помощью грузчиков начал тушить его, используя пожарный рукав от гидранта. Риз и грузчики легко потушили бы обычный пожар, но здесь они оказались беспомощны. Пирс № 7 был новым, и его сваи и балки все еще выделяли пары креозота, которым было пропитано дерево. Креозот горит так же хорошо, как и керосин, и, прежде чем Риз смог подать воду, огонь проник на нижнюю сторону пирса, куда нельзя было достать струей из рукава.
Пожарный департамент Такомы получил извещение о пожаре в 14 ч 34 мин. Через 5 минут выехавший с машиной 15-го отделения лейтенант Гарри Гальберг увидел над пирсом густой дым и подал сигнал по радио: «Пожар № 2». Через 10 минут был подан сигнал о пожаре № 3, и все имеющиеся в наличии силы и техника департамента были высланы на пожар. Впервые пожарный департамент оказался почти таким же беспомощным, как Риз и его грузчики. Отделения, прибывшие первыми, видели, что пожар распространяется под пирсом и пламя вырывается по бокам. Сознавая бесплодность тушения сверху, пожарные атаковали покрытие пирса топорами, ломами, и цепными пилами, чтобы проникнуть к очагу пожара. Но разрушить деревянный настил толщиной 30 см, покрытый восьмисантиметровым слоем асфальта — нелегко даже в идеальных условиях. Пожарные, работавшие в едком дыму и парах горящего креозота, не имели шансов на успех.
Возможно, что использование легких водолазов-пожарных на этой стадии, когда пожар был еще относительно небольшим, позволило бы избежать дальнейших трагических событий. Однако у пожарных создавалось впечатление, что подаваемая в пламя вода только усиливает горение креозота, и они сомневались в способности легких водолазов потушить пожар. Во всяком случае в пожарном департаменте таких водолазов не было, а Боб Биттэй был еще дома, не предчувствуя ожидавших его испытаний.
Когда техника, пожарные суда порта и люди были сосредоточены на пирсе и около него, батальонный начальник Артур Стронг заметил, что пламя уже лижет борт судна «Саньо-Мару», и приказал отбуксировать его и другое судно «Сикоко-Мару» в безопасное место. После отхода судов ветер, от которого пирс был прикрыт их бортами, стал дуть прямо в очаг пожара. Пламя вспыхнуло с новой силой и распространилось по нижней стороне пирса над водой, да так быстро, что охватило весь пирс менее чем за 10 минут. Пожарные и машины, работающие на пирсе, были окутаны густыми черными клубами едкого дыма и обрамлены пламенем, которое вырывалось из-под краев пирса. Огонь под пирсом распространялся быстрее, чем человек мог идтр.
Начальник департамента Рейзер и батальонный начальник Стронг приказали людям и машинам покинуть пирс. Но дым и жара были настолько велики, что люди сбивались с пути, некоторые потеряли сознание и были вынесены товарищами. Пожарный Уильтфонг, водитель пожарной машины № 1, продолжал подавать воду, пока не удостоверился, что люди, обслуживающие линию, покинули зону пожара. Огонь охватил пожарный автонасос. Пожарный Соутелз услышал крик Уильтфонга о помощи и вытащил его из кабины в безопасное место. Пожарный Дайвис остановил свою машину, чтобы помочь ползущему на четвереньках пожарному, потерявшему направление. Затем он пустился в путь и вновь остановился, чтобы спасти еще одного пожарного. Огонь лизал машину снизу, охватил оборудование и расплавил лестницу. Остановиться еще на один призыв о помощи — означало бы погубить машину и уже спасенных им людей. Дайвис едва выскочил из огня: его машина сильно пострадала, а машина № 1 была полностью разрушена. Начальник батальона Артур Стронг был отрезан огнем и дымом. Стараясь спасти своих людей, он не мог выбраться в безопасное место и погиб.
Пожарные буксиры и береговые пожарные части продолжали бороться с огнем, направляя струи воды под пирс и охлаждая огромные портальные краны. Но препятствия в виде свай и балок, а также пространство всего в два метра, оставленное высоким приливом между поверхностью воды и обращенной к ней стороной настила пирса, мешали подавать воду на очаги горения, и пожар продолжал бушевать изо всех сил, пока не прибыли Бит-тэи и Гоув с водолазным снаряжением и монитором «Наяда».
Биттэй услышал о пожаре по телефону от друга и предложил свои услуги пожарному департаменту Такомы. Там с радостью приняли его предложение, и он с президентом водолазного общества Карлом Гоувом вылетел самолетом из Рентона в Такому. Обладая большой практикой в водолазном деле и опытом пожарного, Биттэй мог легко справиться с любой трудностью и был уверен в том, что победа в борьбе с пожаром под пирсом уже у него в кармане. Но когда он увидел ад из дыма и пламени, бушевавший по всей длине пирса, в его душу закралось сомнение.
На кратком совещании с помощником начальника Андерсоном Бобу и Карлу сказали, что их первым участком будет секция пирса под тремя портальными кранами, каждый из которых оценивался в 250 тыс. долл. Если пожар не ликвидировать — они рухнут в воду на глубину 24 м! Боб не имел представления, до какой степени пожар разрушил пирс и сколько времени оставалось до того, как краны рухнут. При входе в воду он подумал: а под силу ли ему такая ноша? Но это был его величайший шанс на успех. Он должен был доказать свою теорию и отстоять свое изобретение. Он был полон решимости выполнить то, что раньше до него не делал ни один человек и что многие пожарные специалисты считали нереальным.
Условия для такого испытания были настолько сложными, насколько это можно себе представить: весь пирс длиной 395 м и шириной 36 м был охвачен пламенем вкруговую и только одна сторона пирса была доступна — снизу, от воды. Водолазы должны были пробраться под пирс со стороны воды, проложить свой путь сквозь пекло вдоль всей его длины и затем таким же образом пробиться назад.
Боб и Карл были снабжены полным водолазным снаряжением, включая костюмы. В этом случае костюмы защищали не только от холода, но и от жары и капель расплавленного асфальта, падающих через щели на головы. Четверо пожарных обслуживали двух водолазов, подавая им тяжелые пожарные рукава по мере их продвижения вперед и выбирая рукава при возвращении. Монитор «Наяда» был предназначен для поддержания на плаву одного ствола и одного водолаза. Он оснащен реактивно-струйным устройством, продвигающим монитор по воде, которое дает возможность регулировать скорость и направление движения.
Когда водолазы вошли в воду и приблизились к пирсу, охваченному плотными клубами едкого дыма, то сразу почувствовали высокую температуру на открытых частях своего тела. Дышать в этом дыму было невозможно, они взяли в рот мундштуки дыхательных аппаратов, Боб включил ствол «Наяды», и они продолжали свой путь, защищаемые от жары конусом распыляемой стволом воды. Вплотную к пирсу над их головами ревело пламя, вырывающееся из-под пирса. Струя из «Наяды» была малоэффективной в этом море огня. Пламя поглощало мощный столб воды, как будто это была слабая струйка. Боб был в замешательстве. Но его пожарный опыт подсказал ему: наступать. Он знал, что только на очень близком расстоянии струя воды может преодолеть эту страшную жару и достигнуть очага горения. Водолазы осторожно подплыли под пирс, при этом их головы оказались под покровом бушующего огня, а струя воды из монитора била почти вертикально в очаг горения. «Наяда» нашла свою мишень. Шипя, выделялись огромные клубы пара, огонь над ними начал ослабевать. С облегчением Боб продолжал продвигаться под пирсом, ликуя, что огонь отступает. Карл направлял струю, Боб вел «Наяду».
Сначала их продвижение было медленным. Пламя и высокую температуру сбить было нелегко. Кроме того, Боб испытывал трудности при управлении «Наядой» из-за сильной реакции ствола. «Наяда» была предназначена для ствола другого типа, а не того, который был предоставлен в его распоряжение пожарным департаментом Такомы. Они боролись с огнем от сваи к свае, иногда почти отступая перед натиском пламени. Приходилось пробираться к очагам огня, прикрытым перекрещивающимися балками, и атаковать их прямо снизу. Облака густого дыма затрудняли видимость, и все время существовала опасность, что пирс обрушится. Но их тела, погруженные в холодную воду, были защищены от жары, и они дышали прохладным чистым воздухом из баллонов своих подводных аппаратов. Когда их головы или руки слишком нагревались, они просто погружали их в воду. Боб чувствовал жалость к пожарным, которые там, наверху, сильно страдали от огня и дыма.
Боб и Карл два раза прошли через всю ширину пирса, ликвидировав горение под тремя портальными кранами, прежде чем сделали перерыв для отдыха. Во время этого перерыва Боб сменил ствол диаметром 200 мм на два меньших типа «Мистерия» диаметром по 37,5 мм. С ними они могли легче и быстрее продвигаться. Стволами и монитором водолазы управляли попеременно.
В течение полутора часов Биттэй и Гоув были единственными людьми под пирсом. Позднее два добровольца из водолазной службы прикрепили к лестнице рукавные линии диаметром 37,5 мм и проникли под пирс, чтобы помочь им в борьбе с огнем.
После снижения температуры наземные силы вновь атаковали настил пирса с пилами и топорами, чтобы проникнуть к очагу пожара. Немногие из них знали, что внизу были водолазы. Биттэй позднее рассказывал, что он привел в изумление одного пожарного, который после долгой работы в жару и дыму,’ глянув в проделанное отверстие, увидел их, плавающих почти с комфортом в воде. Биттэй помнит его восклицание: «Какого дьявола эти двое там торчат»?
В другом месте бульдозеры вырыли ямы на береговой стороне пирса, чтобы пожарные смогли через них проникнуть под пирс. Некоторые из них были удивлены, обнаружив в воде двух водолазов. И они были очень рады, когда Боб и Карл оказали им помощь в прокладке рукавов.
Водолазы боролись с пожаром 8 часов, причем 6 из них они провели в воде под пирсом. Первые 4 часа они использовали монитор «Наяда», пробираясь взад-вперед поперек пирса и потушив при этом пожар на длине 168 м. В остальное время они ликвидировали отдельные очаги горения, продвигаясь вдоль всего пирса и преодолев за два прохода расстояние в 760 м. Дважды их рукавная линия зацеплялась, и они ныряли на глубину 24 м, чтобы освободить ее.
Пожар на пирсе № 7 был первым крупным испытанием метода, использующего легких водолазов для борьбы с пожарами под пирсами, пристанями и верфями, и это испытание прошло с огромным успехом. Биттэй не только продемонстрировал эффективность своей «Наяды», но и доказал возможность применения совершенно нового метода борьбы с морскими пожарами, радикально отличающегося от обычных, метода, который опытными пожарными специалистами во всем мире был ранее охарактеризован, как рискованный и невыполнимый. Хотя убытки от пожара на пирсе № 7 и составили 1,5 млн. долл., но благодаря оригинальной идее работника лос-анджелесского пожарного департамента Джонстоуна, а также смелости и находчивости добровольцев Биттэя и Гоува были спасены материальные ценности на сумму также 1,5 млн. долл. В заслугу водолазов было поставлено спасение четырех больших портальных кранов стоимостью 250 тыс. долл. каждый и четырех малых — по 60 тыс. долл. каждый.
Начальник пожарного департамента Такомы Рейзер заявил журналистам: «Они спасли нас». Он сказал, что водолазы за 6 часов потушили пожар на половине площади пирса, т. е. проделали такую же работу, какую в течение всего времени пожара проделали сто пожарных, работавших наверху. «Мы намереваемся завести подобную установку в нашем департаменте,— заявил начальник.— Четверо наших людей являются опытными подводниками, Такое оборудование дает подводникам огромные преимущества: они могут проникнуть под пирс и маневрировать там, где мы не могли».
Ценность этого метода борьбы с огнем особенно ощутима при обзоре последствий подобных пожаров. Во многих случаях небольшие пожары, возникшие под пристанями и пирсами, не поддавались локализации, несмотря на все усилия пожарных департаментов, и эти пожары приводили к полному разрушению сооружений. В 1932 г. нью-йоркский пожарный департамент не смог потушить небольшой пожар, начавшийся под пирсом (убыток составил 1 млн. долл.). В 1947 г. Нью-Йорк потерял другой, почти такой же пирс при тех же обстоятельствах (убыток составил 3,5 млн. долл.). В обоих случаях пожар был обнаружен на ранней стадии и пожарные были вызваны немедленно. Порты в других городах обладают таким же печальным опытом. Обычные методы пожаротушения просто не дают удовлетворительного способа направить струю воды на очаг пожара под пристанью.
Метод борьбы с пожарами при помощи легких водолазов-пожарных появился в 1959 г. в Лос-Анджелесе после большого пожара, почти разрушившего пристань Матсон. Заместитель начальника департамента Джонстоун, опытный водолаз, начал эксперименты со снаряжением, чтобы определить его годность. Как результат этих опытов, полностью укомплектованные водолазные отделения являются сейчас неотъемлемой частью пожарных судов лос-анджелесской гавани и береговых пожарных частей. С 1962 г. по 1969 г. в Лос-Анджелесе тренировку по водолазному пожаротушению прошли 250 пожарных.
В 1960 г. в публикациях пожарных департаментов всего мира появились статьи, описывающие этот метод. Они породили широкий интерес специалистов, но практически ни один из пожарных руководителей не решился на такое радикальное отступление от общепринятых методов, и до пожара на пирсе № 7 ценность этого нового метода была только теоретической. Пожар на пирсе № 7 произошел в июне 1962 г., и успешные действия Боба Биттэя и Карла Гоува, а также двух водолазов из водолазной службы получили общенациональную известность.
Эффективность работы натренированных водолазов-пожарных, которые могут по первому же сигналу прибыть на место пожара, была продемонстрирована и 25 сентября 1963 г., когда команда подводников лос-анджелесского пожарного департамента с пожарного судна № 2 ликвидировала пожар под пристанью для погрузки скота так быстро, что газетные и телевизионные репортеры не успели прибыть к месту происшествия. Случай был типичным для таких пожаров, которые в прошлом-почти всегда приводили к огромным убыткам.
Использование пожарных-водолазов на борту пожарных судов, бесспорно, представляется перспективным направлением повышения эффективности борьбы с пожарами на морских нефтепромыслах во всем мире.
Как не вспомнить в связи с этим прекрасные слова Денниса Смита, бывшего пожарного в США, ныне ученого, автора книг о пожарных, приезжавшего в СССР в 1975 г. для ознакомления с деятельностью нашей противопожарной службы. В интервью ленинградской газете «Смена» Деннис Смит сказал: «…У нас один враг — огонь. И было бы хорошо, если бы наши страны соревновались в борьбе с огнем и в гонке противопожарного вооружения… Это было бы очень хорошо для всех, если бы мы могли делиться информацией по борьбе с огнем, обмениваться кинофильмами, литературой, специалистами…»
Когда-то русский писатель В. А. Гиляровский, большой знаток жизни и службы русских пожарных, написал: «…Каждый пожарный — герой, всю жизнь на войне, каждую минуту рискует головой…» Когда пожарного-матроса Афанасьева с судна «Генерал Доватор» после битвы аа буровую платформу «Бахар» спросили, почему он выбрал профессию морского пожарного, тот ответил: «У нас впереди — огонь, позади — море. Две стихии, а ты — между ними. Разве такое где-нибудь еще встретишь?» Видимо, огонь и море выковывают в людях чудесный сплав мужества, стойкости, самоотверженности, преданности своему делу. Это особенно ценно, когда пожарные суда и их экипажи в силу специфики своей работы сами неожиданно оказываются в беде.
Это утро было обычным для экипажа пожарного судна «Отважный» [11]: он обслуживал аварийную газовую скважину в открытом море неподалеку от Красноводского морского канала. В 11 ч 20 мин последовал приказ — подойти к основанию скважины, пришвартоваться и подать стволы для орошения устья, а также смывать пленку нефти с основания буровой. После полудня в районе скважины резко усилилась загазованность. Все суда были отведены в безопасную зону. Только «Отважный» продолжал свою работу.
Судном командовал Е. Савченко. Он был на мостике. Согласно боевому расписанию стояли на вахте матросы-пожарные: у носового лафета А. Евсюткин, кормовым лафетом управлял Н. Руденко, а на вертикальной ферме высоко над судном действовал лафет В. Кисилева.
В 13 ч 31 мин неожиданно раздался взрыв. Огненный вихрь охватил судно, сметая за борт людей. Вся носовая часть, мостик, рубка были в огне. А рядом, в каких-то десяти метрах, сорокаметровым факелом бушевала скважина.
В этой сложной обстановке первым сориентировался командир Савченко. Высокий парапет мостика частично укрыл его от взрывной волны и огненного смерча. Всего несколько секунд потребовалось, ему, чтобы оценить ситуацию и принять решение. Ручка резко перевела машинный телеграф на задний ход. Порыв пламени обжег лицо, но Савченко не отпустил ручку машинного телеграфа, пока не задрожал корпус судна — машины заработали.
Но что это? Машины работали, а основание скважины не отдалялось, «Отважный» продолжал стоять на месте.
С левого борта все ближе и ближе подплывало огненное пятно горящей нефти. Если нефть охватит судно, оно неминуемо погибнет, как и люди, сметенные взрывом в воду. Нужно отойти хотя бы на десяток метров, чтобы они могли попасть на судно. Так почему же судно не отходит?
«Швартовы!» — эта мысль обожгла жарче всякого пламени. «Отважный» пришвартован к основанию горящей скважины, а это значит, что никакие машины не помогут. Нужно как можно быстрее сбросить с кнехт швартовный конец. Но как это сделать — ведь между мостиком и носовыми швартовами бушевало пламя. Передвинув ручку телеграфа, Савченко остановил машину.
«Жаль, что я один остался, — подумал он, — хотя бы ствол воды…» И будто по волшебству из-за рубки, с кормы, хлестнула по мостику освежающая струя. Нет, командир судна был на палубе не один. Когда раздался взрыв и огненная волна побросала людей в воду, Н. Руденко, несший вахту у кормового лафета, почти не пострадал — рубка защитила его. Правда, обожгло лицо и руки, но пожарный-матрос не покинул своего боевого поста. Поначалу он растерялся, не зная куда направить водяную струю,— ведь горели и судно и скважина. Но когда Руденко заметил на мостике Савченко, решение созрело мгновенно: надо прежде всего помочь командиру.
Под защитной струей воды Савченко бросился к носовым швартовам. Но сюда струя уже не доставала — мешали вертикальная ферма и рубка. Однако командир судна не думал о грозившей ему опасности. Нужно было во что бы то ни стало спасти судно. Укрыв лицо куском обгоревшего брезента, он с трудом добрался до основания буровой. В нескольких метрах оглушительно бушевало огненное жерло скважины.
Жуткое это было зрелище! Дрожали многотонные металлические сваи буровой, словно охваченные ужасом перед лицом вышедшей из повиновения стихии; корчились в агонии и падали факелами в море раскаленные части вышки; и само море у основания скважины клокотало, изрыгая клубы пара и огня.
Все это Савченко осознал почти мгновенно, а затем, отбросив мешавший ему и почти сгоревший брезент, схватил пылающую петлю швартовного конца. И сразу замерло дыхание от пахнувшего в лицо огненного фонтана, обожгла тело вспыхнувшая одежда, отяжелели и стали непослушными руки. Неужели все, неужели не хватит сил?
Струя воды, ударившись в балку основания буровой, освежила лицо, руки, сбила пламя с одежды. Сброшенная с кнехт петля каната повисла между судном и сваями. Медленными, усталыми шагами возвращался командир на мостик, и, расчищая ему дорогу, все била и била тугая струя воды. Это старший механик Г. Вахлюев, оставив за себя в машинном отделении помощника, поднялся на мостик и ввел в действие установленный там лафетный ствол.
Заработали машины. «Отважный» осторожно выходил из опасной зоны. Лафеты Вахлюева и Руденко сбили пламя с палубных надстроек, отогнали назад, к скважине, пленку горящей нефти, дав возможность подплыть к судну находящимся в воде товарищам. Командир судна Савченко осторожно приподнял рукав на обожженной руке и взглянул на часы. Они показывали 13 ч 41 мин.
Вот, собственно, и вся история морского боя за жизнь судна, длившегося ровно 10 минут и принесшего всеобщее уважение пожарному судну «Отважный» на туркменском побережье Каспия.
Один за другим ежедневно проходят по узкой ленте обрамленного буями фарватера Красноводского морского канала танкеры и траулеры, высятся белыми надстройками сухогрузы, плывет по зеленоватой воДе транскаспийский паром. И все они, встречаясь с небольшим пожарным судном «Отважный», первыми приветствуют смелого собрата.
Опубликовано:Комментирование этой статьи закрыто.