ILoveDiving.ru

Океанологи под водой

Преимущества и специфика в практике подводных исследований

Сегодня применяются либо лаборатории с нормальным атмосферным давлением в отсеках, либо лаборатории, все отсеки которых находятся под повышенным давлением. Однако режим, обеспечивающий длительную работу исследователя в воде, пользуется явным предпочтением. Например, при эксплуатации подводной лаборатории «Гидролаб», устройство которой допускает работу в обоих режимах, лишь 10% общего числа погружений было совершено с нормальным атмосферным давлением в ее отсеках. В остальных ’90% погружений давление в жилых отсеках лаборатории равнялось давлению забортной воды. По-видимому, столь решительное предпочтение подводных лабораторий с повышенным давлением в отсеках объясняется тем, что в этом случае возможность работы водолаза в воде в непосредственном контакте с исследуемым объектом сочетается с возможностью размещения на борту лаборатории стационарного аналитического и электронного оборудования в значительном объеме.

Это приближает подводные исследования и эксперименты к условиям наземных полевых работ.

Ежегодпый объем работ, выполняемых из подводных лабораторий, в настоящее время стабилизировался на уровне примерно 800 чел.-дней в год.

Следует отметить, что часть приведенных данных получена косвенным путем; однако в целом таблица отражает общую картину исследований достаточно полно.

Прежде чем приступить к анализу выполненных из лабораторий научных программ, нужно подчеркнуть, что подводная лаборатория сама по себе является вторичным исследовательским средством: она обеспечивает возможность проведения научного исследования и получения научного результата, но не само исследование и не сам результат.

И еще один отличительный момент — многоплановость подводных исследований.

Только за последние три-четыре года на базе подводных лабораторий было поставлено более сотни различных исследований и экспериментов по самым различным научным дисциплинам, и дать им полную характеристику в рамках одной работы практически невозможно.

Это, в первую очередь, гидробиологические исследования (48% всех работ), затем — гидрогеологические (18,3%), гидрофизические (11%) и гидрохимические (9,4%) исследования.

Можно предположить, что подобное распределение объемов исследований определено прежде всего непосредственным вкладом в тот или иной вид работ человеческого фактора, а именно — водолазного труда. И действительно, на данном этапе наиболее «созерцательная» наука — биология и наименее — гидрофизика, в том числе гидрооптика.

Итак, биология, геология, гидрофизика и гидрохимия — вот те основные направления, изучению которых уделили наибольшее внимание акванавты — члены экипажей подводных лабораторий.

Живое море

Наблюдения и опыты распадаются на две группы: фундаментальные, то есть академические, исследования и изучение вопросов прикладной биологии.

Фундаментальные исследования охватывают практически все основные направления биологии. Акванавты изучали состав и распределение микрофлоры и планктона, первичную продуктивность океана и метаболизм отдельных особей и сообществ, распределение живых организмов на дне и в толще воды, особенности питания морских животных, их поведенческие реакции в различных ситуациях, обмен акустическими сигналами. Исследования в области прикладной биологии были направлены на решение главным образом двух наиболее актуальных проблем: загрязнение моря отходами деятельности людей и создание управляемых подводных хозяйств. Проводя биологические исследования, акванавты использовали весь доступный исследователю арсенал технических средств, начиная от сложнейших электронных измерительных комплексов и кончая простыми ручными планктонными сетками.

Фундаментальные биологические исследования. Как правило, первое, чем занимаются экипажи лабораторий, в программу работ которых входят биологические исследования,— это изучение пространственного распределения живых организмов в районе постановки лаборатории. Методика проведения подобного рода исследований достаточно хорошо отработана учеными, погружающимися с поверхности с аквалангами, и акванавты, работающие из подводной лаборатории, с успехом ее применяют. Она основана на использовании метода линейных трансект, или учетной полосы. Получив с помощью этого метода своеобразную биологическую карту, последующие экипажи исследователей могут успешно ориентироваться на дне, выбирая районы для проведения намеченных экспериментов. В этом смысле достаточно показательна работа первого экипажа подводной лаборатории «Силэб-2».

Акванавты тщательно обследовали по трансектам поверхность дна в окружающем лабораторию районе. Двигаясь в избранном направлении, они или непосредственно подсчитывали плотность заселения поверхности дна с помощью рамок площадью 1 м2, или брали ручным пробоотборником пробы грунта площадью 35 см2 и толщиной 5 см для последующего обсчета в лаборатории. В некоторых случаях картирование дна производилось до постановки подводной лаборатории на дно, с тем чтобы выбрать место ее погружения. При подготовке к экспериментам с подводной лабораторией «Гидролаб» дно вокруг предполагаемого места погружения было разбито на отдельные участки. Стороны участков, параллельные берегу, были выбраны базовыми. Через центр базовой стороны длиной 800 м и но ее концам перпендикулярно берегу были размечены три линии — трансекты — длиной примерно по 100 м каждая, идущие от глубины 13,5 м до глубины 27 м. На глубине 27 м каждая зона была замкнута второй базовой линией. Водолазы, двигаясь вдоль трансект, фотографировали дно и отбирали пробы грунта и образцы кораллов. После обработки материалов съемки место погружения подводной лаборатории было окончательно определено. Наиболее совершенной представляется техника биологического картирования дна, использованная акванавтами программы «ПРИНУЛ». Первый экипаж лаборатории в числе других заданий должен был составить карту рельефа дна и распределения донных сообществ по поверхности дна. Акванавты подготовили четыре направляющих конца толщиной б мм и длиной 180 м каждый, сориентировали их по ручным компасам в направлении стран света и уложили так, чтобы образовался квадрат с подводной лабораторией в середине. Направляющие концы имели предварительную разметку с интервалом 10 м.

Рис. 12. Местопостановкиподводнойлаборатории«Силэб-2».
1 — ТРАНСФОРМАТОР; 2 — водолазный колокол; з — подводная «метеостанция» «Бентик»; 4 — рыбный вольер; 5 — гидрологические станции; пунктир — трансекты; точки — места отбора проб осадков. Горизонтальный масштаб — в метрах, глубины — в футах.

В каждой отмеченной точке конца трансекты акванавты измеряли глубину залегания дна по ручному глубиномеру и описывали характер биоценоза этой точки рифа, относя его к одному из шести типов. В районах, где состав флоры и фауны был особенно пестрым, такая съемка делалась через каждые 1,8 м.

Эти данные наносились на графопостроитель так, что к концу работы экипажа акванавты получили подробную контурную карту распределения биоценозов и рельефа дна на площади 23 тыс. м2. В узловых точках с особо сложной конфигурацией биоценозов или рельефом акванавты производили фотосъемку.

Снятая акванавтами первого экипажа карта дна стала основой для деятельности последующих восьми экипажей лаборатории. После того как акванавты составят общее представление о распределении живых организмов и особенностях рельефа дна вокруг лаборатории, они выбирают объект дальнейших исследований, сообразуясь с основным направлением работ.

Основной объем фундаментальных биологических исследований, выполненных на базе подводных лабораторий, приходится на долю американских акванавтов, работавших в районах рифового дна. (Это и понятно: тропические воды — весьма благодатный объект для биологов. В программе «Черномор» биологическим исследованиям было уделено меньшее внимание, что также понятно — воды Черного моря, в которых работали акванавты этой программы, не столь изобилуют жизнью и далеко не столь прозрачны, как воды тропиков.)

Результаты исследований рифов, выполненных акванавтами — участниками программ США, и методика их проведения заслуживают того, чтобы остановиться на них подробнее.

Риф с населяющими его живыми существами — рыбами, ракообразными, моллюсками и пр.— сложный мир, полный переплетающихся связей между отдельными особями и видами. Риф похож на самостоятельный организм, все части которого функционируют удивительно гармонично, взаимосвязанно. Каждый вид сообщества обитателей рифа имеет свой «рацион». Одни виды рыб питаются только рыбой, другие поедают червей и водоросли. Одна группа видов рыб кормится только на песке, другая — на скальной части рифа. Некоторые рыбы используют симбиотические связи — например, питаются паразитами, живущими на других рыбах. В целом риф — саморегулирующийся и самоподдерживающийся мир. И в основе всего этого живого микрокосма лежит сам коралловый риф, организм служащий укрытиеЛ, источником пищи, симбиотическим партнером множеству видов рыб и водорослей.

Разобраться в этих сложно перекрещивающихся, переплетающихся связях, понять, здоров этот удивительный «организм» — биоценоз кораллового рифа — или болен, можно только путем длительного и тщательного наблюдения.

Акванавты программы «Тектайт» выбрали для детального изучения изолированный риф треугольной формы, акванавты программы «ФЛАЙР» выбрали куполообразный коралловый риф. Оба выбранных рифа были отделены песчаной полосой от соседних рифов.

Первый этап изучения таких изолированных биоценозов заключается обычно в определении состава и численности популяций, входящих в биоценоз. Как правило, эта работа выполняется двумя акванавтами, ведущими визуальный подсчет и классификацию особей. Если площадь изучаемого рифа сравнительно велика, подсчет ведется по участкам. Оба наблюдателя повторяют подсчет по нескольку раз, до тех пор пока результаты их подсчетов не совпадут.

Описанная методика определения состава и численности популяций проста и достаточно эффективна, хотя и требует большого объема водолазных работ. Обсчет плавающей взад-вперед рыбы — задача весьма трудоемкая. С «оседлыми» рыбами дело также обстоит не легче: они уходят в естественные укрытия и обнаружить их там очень сложно.

Акванавты «Тектайта», завершив обсчет состава и численности популяций биоценоза рифа, выяснили, что на рифе обитает постоянно около 53 видов рыб и еще 22 вида рыб — это «визитеры», заглянувшие на риф мимоходом.

После визуального обсчета на рифе была проведена контрольная проба ротеноном. Сущность пробы заключается в том, что в воду, омывающую риф, добавляется специальный яд, действующий только на рыб. Практика предыдущих исследований показала, что двух-трехкратное применение ротенона с интервалом в несколько часов убивает 85—95% рыб, находящихся на рифе. Обсчет погибших рыб дает более точное представление об обитающих на рифе рыбах, чем визуальпый обсчет живых рыб. Однако сам характер ротеноновой пробы делает ее массовое применение недопустимым: она убивает рыб. Поэтому ротенон используется редко и лишь для контроля.

Проба ротеноном кораллового рифа, обсчитанного ранее акванавтамЛ, показала, что в недрах рифа пряталось еще 7 видов рыб, не учте)нных акванавтами, хотя они осматривали все закоулки рифа весьма тщательно. Число рыб 6 других видов после пробы ротеноном оказалось большим, чем при визуальном обсчете, а 16 других видов рыб были представлены меньшим числом. И, наконец, 22 вида рыб-«визитеров», обнаруженных визуально, в ротеноновой пробе не оказались. По-видимому, почувствовав первое действие яда, они успели уйти с рифа.

Следующий естественный шаг в биологических наблюдениях за донными сообществами — изучение динамики популяций с учетом ареалов обитания, пищевой конкуренции, симбиотических связей, реакций рыб на внешние раздражители.

Акванавты стремились выяснить, чем именно питаются те или иные виды рыб и какова пищевая активность рыб в течение суток. Обычно для изучения режимов питания рыб они выбирали в окрест-нрстях лаборатории наиболее «типичный» риф.

Акванавты «Тектайта», работавшие в мае, заранее подготовили поле деятельности для своих товарищей — биологов, которые должны были уйти под воду в июне. В мае от подводной лаборатории были проложены две трансекты длиной 180 м, рассекающие риф в двух направлениях. Одна из них лежала на глубинах от 12,4 до 18,7 м, вторая —на глубинах от 17,3 до 21,5 м. Вдоль этих трансект акванавты распределили несколько сетчатых ящиков размером 1,35X0,6X0,45 м с ячеей сети 1,3 см2. Предполагалось, что участки дна под ящиками, защищенные от крупных рыб, послужат контрольными. В июле в подводную лабораторию погрузили экипаж, в составе которого была биолог сильвия эрл, специалист по питанию рыб. За две недели работы в подводной лаборатории она провела за бортом, на глубинах от 10 до 24 м, 40 ч в акваланге и 46 ч в аппарате замкнутого дыхательного цикла. На пластмассовом листе биолог записывала сведения о распределении водорослей на исследуемом‘участке рифа, поведении отдельных рыб и смешанных групп. За две недели ей удалось сделать много интересных наблюдений.

Контрольный осмотр сетчатых ящиков, защищающих водоросли от рыб, показал, что в радиусе 60 м вокруг рифа водоросли по ft ящиками, где их не могут объедать рыбы, растут значительно быстрее. чем на незащищенных местах. Именно активностью питающихся водорослями рыб и объясняется столь странная скудость водорослей на самом рифе и полное отсутствие их на песчаном дне, кольцом охватывающем рифы.

Тщательно наблюдая за рифом и его обитателями, Эр л обнаружила на нем 35 видов рыб, питающихся водорослями. Во время своих вылазок на риф она собрала гербарий из 154 видов водорослей, из которых 26 видов были зарегистрированы у Вирджинских островов впервые.

Рис. 13. Биологи программы «Тектайт» изучали влияние рыб на рост водорослей на рифе, сравнивая скорость их роста под защитным ящиком из мелкой сетки и на незащищенных местах.

Установив места наиболее активного питания рыб, Эрл тщательно собрала все растущие на восьми из них водоросли. В подводной лаборатории она рассортировала их по видам и связала водоросли каждого вида в пучки. Затем подвязала к каждому пучку свинцовый грузик и выложила всю коллекцию рядами на дно около рифа. Рыбы подходили и ели водоросли того вида, который был им больше по вкусу. Наблюдая за тем, кто что ест, Эрл установила индивидуальные вкусы каждого вида.

Однако это не единственный способ выяснить, какие рыбы что едят. Свет, льющийся по ночам из иллюминаторов подводной лаборатории, привлекает к ней зоопланктон. Рыбы, кормящиеся планктоном, поедают его прямо на глазах у исследователей, а хищники охотятся на мелких рыбешек. Все это происходит буквально в нескольких метрах от иллюминаторов, и наблюдающий из отсека биолог видит эту картину в деталях.

Олень часто акванавты производили контрольный отстрел рыб, а затем, в подводной лаборатории, вскрывали их для анализа содержимого кишечников. Это позволило в ряде случаев уточнить «меню» мелких и крупных рыб. Сильвия Эрл обратила внимание на то, что некоторые виды рыб образуют устойчивые смешанные группы, которые, как стада домашних животных, приходят пастись на риф.

Рис. 14. Свет в иллюминаторах подводных домов неизменно привлекает к ним обитателей моря.

Больинство питающихся водорослями рыб живут или на самом рифе, или поблизости от него, уходя от рифа не далее чем на 30 м. Однако иногда встречались рыбы, пасущиеся На водорослях в 60 м и более от рифа. Далеко от рифа пасутся в основном мелкие, меньше 10 см, рыбки. По-видимому, это объясняется тем, что в случае атаки хищника, например барракуды, маленькие рыбки могут укрыться в водорослях, тогда как большим рыбам спрятаться трудно.

В одном из экипажей программы «Тектайт» была проведена специальная серия опытов с целью выяснить причины, вызывающие реакцию бегства, спасения у рыб. Для этого они использовали движущиеся модели. В процессе эксперимента варьировались размер, форма и цвет модели и скорость их сближения с подопытными рыбами.

Рис. 15. Акванавт лаборатории «Силэб-2» изучает содержимое желудка отловленного контрольного экземпляра рыбы.

Акванавты использовали вырезанные из листового пластика модели трех форм: круглые, эллиптические и квадратные. Модели каждой формы были трех размеров: площадью 100, 200 и 400 см2. Эта серия моделей была белого цвета и предназначалась для изучения реакции рыб на форму и размер моделей.

Модели второй группы, изготовленные из непрозрачного разноцветного пластика, имели форму эллипса и были окрашены в черный, красный, серебристый, желтый и белый цвета. Одна из моделей была изготовлена из прозрачного оргстекла и одна имела вид решетчатого эллипса со щелями по 2 см. Предполагалось, что по реакции рыб на эти модели, не видимые в воде, можно судить об их реакции на вибрацию, вызванную движущимся в воде телом.

Траектория движений моделей задавалась направляющими нитями; скорость движения могла изменяться в диапазоне от 0,3 до 2 м/с. Реакция рыб фиксировалась кинокамерой, установленной на треноге на дне и управляемой дистанционно. Вся система запускалась в действие, когда стайка рыб в 10—100 особей подходила к экспериментальной установке. Математическая обработка кинограмм дала возможность исследователям сделать ряд выводов о реакциях рыб.

Во-первых, не было обнаружено большой разницы в реакции рыб на прозрачную и непрозрачную модель. По-видимому, рыбы реагируют на вибрацию воды, вызванную движущейся моделью. Однако они по-разному «спасались» от темных и светлых моделей, и, следовательно, цвет для них не безразличен. В целом же рыбы активнее реагировали на скорость движения модели, чем на остальные ее характеристики.

Между многими видами рифовых рыб существуют симбиотиче-ские связи. Очень показательна в этом отношении связь между рыбой-чистильщиком и ее «клиентурой».

Как известно, эта симбиотическая связь заключается в том, что рыба-чистилыцик очищает от паразитов жабры, плавники, чешую других рыб. Подобные симбиозы известны у рыб, обитающих в Атлантическом и Тихом океанах и в пресноводных водоемах. Что же касается рыб, обитающих на рифах Карибского моря, то существование среди них подобных симбиозов ставилось под сомнение, так как считалось, что рифовые рыбы заражены паразитами лишь в малой степени.

Акванавты программы «ПРИНУЛ» посвятили изучению чистильного сймбиоза рифовых рыб две недели. Проплывая вдоль направляющих линий-трансект, акванавты наносили на карту вершины всех рифов, диаметр которых превышал 0,3 м. На карте отмечались также диаметр вершины рифа и наличие на ней «чистильной станции». После подсчета оказалось, что рыбы-чистильщики обитают на 19% вершин рифов и что размеры вершин, где находятся «чистильные станции», колеблются от 0,3 до 1,2 м, составляя в среднем 0,69 м. Отмечая буйками «чистильные станции», акванавты выяснили, что они не меняют своего положения, — рыбы-чистилыцики принимали «пациентов» во вполне определенных местах. Этих мест оказалось неожиданно много — по одному на каждые 8 м2.

Общая плотность «чистильных станций» в районе исследования оказалась на 1—2 порядка большей, чем в тропической зоне Тихого океана. Чтобы определить, как связан этот факт с общим количеством экзопаразитов на рифовых рыбах, акванавты произвели контрольный отстрел некоторых рыб. Каждая убитая рыба немедленно упаковывалась в пластиковый мешок, и затем жабры, плавники, чешуя и тело рыбы исследовались под микроскопом.

В результате исследования выяснилось, что зараженность рыб экзопаразитами необычайно высока, хотя крупных экзопаразитов было в контрольных образцах, в общем, немного. По-видимому, они отсутствовали благодаря деятельности рыб-чистильщиков. Поэтому исследователи пришли к выводу, что чистильный симбиоз крайне важен для общей экосистемы кораллового рифа.

Весьма интересные результаты удалось получить акванавтам, занимавшимся биоакустическими исследованиями.

Одной из первых работ в этом направлении были эксперименты акванавтов программы «Садко», проведенные в 1969 г. Акванавты использовали вольер с подопытными рыбами. Вольер представлял собой натянутую на раму сеть, в центре которой находилась лаборатории. Объем воды, охваченной вольером, составлял 350 м5. Внутри вольера были установлены четыре гидрофона; сквозь иллюминаторы лаборатории можно было видеть пространство внутри вольера и вести киносъемку. Сигналы гидрофонов записывались в лаборатории на магнитную пленку. Сопоставляя зафиксированное на кинопленке поведение рыб и записанные на магнитофоне звуки, акванавты сумели идентифицировать «голоса» некоторых рыыб.

В несколько большем объеме были поставлены биоакустические наблюдения группой биологов Техасского упиверситета, работавших несколько лет подряд по программам «Тектайт», «Гидролаб» и «ПРИНУЛ».

Ученые выяснили целый ряд вопросов, в том числе: как меняются в течение суток громкость и частотные характеристики звуков, издаваемых рыбами; какая рыба издает какой звук; какие причины вызывают особую «разговорчивость» рыб. Кроме этого, биологов интересовала связь звуковых сигналов, издаваемых рифовыми рыбами, с их поведением. И, наконец, они хотели провести сравнительную оценку метода изучения биоакустики моря из подводных лабораторий и путем погружения с поверхности в легководолазном снаряжении.

Для регистрации звуков акванавты экипажей «Тектайт» (1970 г.) использовали два комплекта аппаратуры — переносный и стационарный. Переносный комплект состоял из кассетного магнитофона в герметичном корпусе и подводной кинокамеры. Акванавты с переносным блоком регистрации выходили на одну из 17 заранее ‘выбранных станций в районе лаборатории и наблюдали за поведением рыб. В необходимые, по их мнению, моменты они включали или” один магнитофон, или магнитофон вместе с кинокамерой, синхронно фиксируя и звуки, и поведепие рыб.

Стационарный комплект аппаратуры находился в лаборатории.” Он состоял из, настольного стереомагнитофона и двух гидрофонов, соединяющихся с ним кабелями длиной по 150 м каждый. Оба

гидрофона стационарной системы прослушивания были установлены на рифе около лаборатории гак, что один из них был виден через иллюминатор водолазного отсека. Именно через этот иллюминатор акванавты и сделали серию очень интересных наблюдений.

Для работы в воде экипаж лаборатории использовал дыхательные аппараты различного типа. Наблюдая за рыбами, акванавты заметили, что пузыри воздуха, вырывающиеся из акваланга в воду, пугают рыбу и она «затихает» — интенсивность издаваемых рыбами звуков в этом случае резко падает. В то же время практически бесшумные респираторы — дыхательные аппараты замкнутого цикла — не обращают на себя внимание рыб, и рыбы подпускают к себе исследователей гораздо ближе.

Магнитные пленки обрабатывались позднее, на берегу, с помощью анализаторов частотных спектров. Были построены фонограммы зарегистрированных звуков, из которых удалОсь выделить несколько видов «типовых» звуков, издаваемых рыбами. Биологи сумели разделить их на две группы — звуки, составляющие общий акустический фон—«треск», «щелканье», «шкворчанье» (звук жарящегося на сковороде), и звуки, имеющие целевое назначение — «воркование», «дробь», «хлопки». Для всех этих звуков были составлены спектрограммы в координатах «частота — время». Часть звуков удалось идентифицировать.

В целом в результате 20-дневных исследований акванавты выяснили, что основной диапазон частот издаваемых рыбами звуков распространяется до 6 кГц, причем максимум акустической энергии излучается в частотах 3,5— 5,5 кГц. Некоторые рыбы, однако, «разговаривают» на частотах 100—600 Гц.

Для некоторых звуков, например «кваканья», была установлена четкая суточная цикличность, для других, например «щелканья», периодичности отмечено не было.

Многие звуки коррелировались с поведением рыб, например скрип, издаваемый рыбой-попугаем во время еды, но множество других звуков еще требует увязки с поведением рыб. Однако если будет накоплен достаточный материал в этой области, акустическое наблюдение станет хорошим средством изучения поведения рыб.

В следующем, 1971, году в течение семи дней акванавты подводной лаборатории «Гидролаб», установленной на глубине 14,7 м, проводили аналогичную программу исследований. Техническое оснащение и методика исследований остались теми же, что и в 1970 г. Результаты исследований в целом подтвердили и дополнили материалы, накопленные экипажами «Тектайт».

Основное свое внимание акванавты уделили наблюдениям в утренние и вечерние сумерки, когда рыба выходит из пещер, где она живет, на кормежку. Эти моменты характеризуются «сумеречными» вспышками акустической активности.

Акванавтам удалось установить, что уровень акустических сигналов прямо соответствует активности поведения рыб: днем он высокий, а ночью — низкий. Наличие или отсутствие звуков на рифе однозначно указывает на наличие или отсутствие рыбы на этом участке. Связь между акустическим обменом у рыб и восходом солнца, закатом и сумерками в районе Багамских островов, где стояла подводная лаборатория «Гидролаб», такая же, как в районе Вирджинских островов, где работала подводная лаборатория «Тектайт».

Рис. 16. График интенсивности «разговоров» рыб на рифе в течение суток. Отчетливо распознаются два всплеска акустической активности рыб — утром и вечером.
1 — количество звуков, изданных в течение 5 мин; 2 — местное время; 3 — отдельные «хлопки»; 4 — серии «хлопков».

Акванавтам лаборатории «Гидролаб» удалось сделать еще несколько любопытных наблюдений. Они установили, что рыбы-попугаи, в зависимости от их возраста, издают во зремя еды два типа звуков: рыбы помоложе «скрипят», рыбы постарше «хрустят». Акванавты опытным путем установили, что при каждом «хрусте» рыба проглатывает 0,3 г известкового материала (например, оболочки коралла). Сопоставив эту величину с общим числом «хрустов», записанных за сутки на рифе, акванавты вычислили, что за год на площади 1 га в этом районе перерабатывается 1050 кг материала. Эта величина, полученная на основе анализа звуков, издаваемых рыбой-попугаем во время еды, достаточно хорошо сопоставима с другой величиной — 600 кг, полученной при анализе содержимого кишечников рыб-попугаев — обитателей «типичного рифа Бермудских островов». Подобие этих результатов показывает, что пассивное акустическое прослушивапие рифов может послужить хорошим подспорьем для определения режимов питания рыб-попугаев.

В мае 1973 г. биоакустические исследования были продолжены. На этот раз объектом изучения были рыбы-белки (Holocentridae). Акванавты изучали суточные вариации звуков, издаваемых рыбами, надеясь выявить звуки защиты и нападения, а также связь между звуками, издаваемыми рыбой ночью, и ее поведением.

Так же, как и акванавты программы «Тектайт», акванавты программы «Гидролаб» использовали и акваланги, и почти бесшумные респираторы. И вновь исследователи убедились, что при звуках работающего акваланга рыба «затихает». .

Основным показателем здоровья коралловых рифов служит интенсивность происходящих в нем обменных, метаболических про-‘цессов. В ходе многочисленных исследований метаболизма донных организмов и сообществ, в том числе и коралловых рифов, выработалась определенная методика, которую с успехом црименяли акванавты программ «Гидролаб», «ФЛАЙР», «ПРИНУЛ», «Тектайт-2».

Методика эта основана на использовании донного респирометра. Он представляет собой прозрачную полусферу из органического стекла, диаметром от 17 до 130 сМ, с отбортовкой шириной 5 см по нижнему краю. Полусфера устанавливается на дне над изучаемым объектом и края ее герметизируются, с тем чтобы исключить обмен воды под сферой с окружающей ее водой.

Полусфера имеет систему циркуляции воды. Система состоит из шлангов, по которым вода отбирается из-под полусферы и возвращается обратно, вентиляционного насоса, датчика содержания в воде под полусферой растворенного кислорода и регистратора показаний датчика. Вентиляционный насос включается или вручную, или от датчика содержания растворенного кислорода — в том случае, когда содержание кислорода в воде под полусферой приближается к минимально допустимому. Насос прокачивает объем под полусферой свежей водой, а излишки подаваемой воды стравливаются через вентиляционный клапан (который в обычном положении закрыт).

Описанный донный респирометр позволяет изучать метаболизм отдельных особбй и сообществ не только в естественных условиях, но и в ряде искусственных ситуаций: ограниченная освещенность, кислородное голодание, введение различных добавок в окружающую

организм воду. Это дает возможность выявить критические для живых организмов параметры среды и, следовательно, прогнозировать состояние «здоровья» донных живых организмов, например по содержанию в воде растворенного кислорода. Так, было установлено, что для организмов коралловых рифов в районе Пуэрто-Рико критическое содержание кислорода в воде составляет 53% от величины насыщения. Попутно удалось выяснить, что уровень поглощения кислорода живыми организмами резко повышается сразу после захода солнца, а затем понижается и стабилизуется на этом уровне до рассвета.

Рис. 17. Схема устройства донного респирометра.
1 — метаболическая камера-полусфера; 2 — циркуляционный насос; 3 — датчики содержания в воде растворенного кислорода; 4 — самописец содержания растворенного кислорода; 5 — вентиляционный насос; 6 — вентиляционный клапан; 7 — механизм пуска вентиляционного насоса; 8 — подводящий и отводящий патрубки._

Параллельно с исследованиями метаболизма сообществ кораллового рифа акванавты изучали первичную продуктивность толщи л воды над рифом и донных осадков.

При этом особое внимание было уделено изучению первичной продуктивности дна, так как до сих пор этот вопрос тщательно не исследовался.

Акванавты программы «Гидролаб» использовали для этой цели камеру из плексигласа диаметром 3,5 см, в которую помещалась проба осадков, взятая у подножия рифа.

Пять пар камер с пробами разносили на горизонты 18, 20, 22, 24 и 26 м и в объем воды в камере над пробой вводили изотоп углерода С14 в соединении NaHG1403. Затем одну из двух камер на каждом

горизонте оставляли на свету, а вторую затемняли. Через каждые четыре часа после начала эксперимента акванавты собирали пробы и определяли степень падения содерясания растворенного в воде над пробой кислорода и количество связанного в пробе изотопа С14.

Практически ни одна исследовательская биологическая программа не обошла вниманием изучение распределения планктона в море.

Самое простое орудие сбора планктона, использовавшееся акванавтами,— ручная планктонная сетка из мелкоячеистой ткани (диаметр ячеи 300 мк). Сетка имеет вид конуса с диаметром водоза-борника 35,7 см, что дает площадь захвата 0,1 м2. В вершине конуса закреплено кольцо диаметром 5 см; к нему крепится съемныш стакан из полихлорвинила, куда собирается отловленный планктон. Описанное устройство применяли акванавты в работах по программам «гельголанд» и «тектайт-2». Акванавты «Тектайт-2» собирали планктон три раза в сутки — в 9.00, 13.00 и 22.00 — на пяти станциях. Акванавт буксировал сетку за собой, удерживая ее на расстоянии около 15 см от дна. Продолжительность и скорость буксировки рассчитывались так, чтобы через сеть прошел 1 м5 воды на каждой станции. Пробы, доставленные в подводную лабораторию, промывались чистой водой, фиксировались в 4-процентном растворе формалина, а затем обрабатывались. Три экипажа программы «Гидролаб» провели в августе и октябре 1972 г. и мае 1973 г. повторяющиеся серии исследований состава и распределения зоопланктона в районе постановки лаборатории.

В этих экспериментах акванавты использовали буксировщик фирмы «Фаралон» с подвешенными к нему двумя планктонными сетками. Акванавт, управляя буксировщиком, собирал планктон на двух заранее выбранных маршрутах: к югу от подводной лаборатории над песчаным дном (в 1 м от него) и к северу от лаборатории над рифами (в 3 м). Длина маршрута составляла 100 м. Сбор производился два раза в сутки — в полдень и в полночь. Всего за время работы экипажей было собрано 32 серии проб зоопланктона.

Параллельно с отловом зоопланктона акванавты снимали фоновые гидрологические данные — измеряли соленость воды, регистрировали фазы приливов и фиксировали температуру воды на двух участках — на горизонтах 9,4, 11,1, 13 и 15 мна одном маршруте сбора планктона и на горизонтах 11,3, 17,0, 22,9, 24,4 и 26 м — на другом маршруте. Непосредственно в районе подводной лаборатории? фиксировалась микроструктура температурного поля толщи воды. На обоих маршрутах сбора планктона были установлены также измерители скорости и направления течений. Измерения содержания растворенного в воде кислорода провести не удалось из-за повреждения аппаратуры.

Наиболее сложная аппаратура для сбора планктона использовалась акванавтами программы «Тектайт-1». Целью исследований было изучение суточных вертикальных миграций зоопланктона. На расстоянии 10 м от лаборатории акванавты установили перпендикулярно дну полихлорвиниловую трубу. Верхний ее конец крепился к поплавку, нижний — к уложенному на дно якорю весом 1150 кг. Начиная от 3-метровой глубины и до дна в трубе были Сделаны водозаборни-ки, запирающиеся кранами,управляемыми гидравлически из подводной лаборатории. Водяной насос производительностью 190 л/мин, изготовленный из пластмассы, перекачивал воду из трубы по шлангу в лабораторию, где вода проходила через колонку фильтров. Планктон, оседавший на сетках фильтров, подвергался обработке — обсчитывался и идентифицировался. Таким образом, акванавты могли, не выходя за борт, получать Пробы воды, содержащей планктон, с различных горизонтов. Однако в процессе эксперимента эту установку преследовали неудачи. С самого начала насос по ошибке был запущен в «сухом состоянии», то есть без воды, служащей смазкой‘для трущихся пластмассовых частей. Насос вышел из строя и был заменен новым лишь в середине эксперимента. На 18-й день работы экипажа течение сорвало трубу с водозаборниками с якоря. Акванавты нашли ее, починили и смонтировали заново. Установка была запущена лишь за 15 дней до окончания эксперимента, отработав, таким образом, всего две недели вместо запланированных восьми.

Рис. 19. Акванавты программы «Гидролаб» собирали планктон с помощью двух планктонных сетей, закрепленных на корпусе подводного буксировщика.

Стоит отметить еще один метод изучения зоопланктона — метод, использованный акванавтами «Преконтинент-2» в 1963 г. Акванавты с помощью ручной планктонной сетки собирали пробы воды с зоопланктоном в прозрачную кассету размером со спичечный коробок. Кассета устанавливалась на предметный столик подводного микроскопа, сопряженного с киносъемочным аппаратом. Эта установка позволяет фиксировать облик и поведение мельчайших животных орга-г низмов в их естественной среде.

Рис. 20. Система дистанционного отбора проб планктона с разных горизонтов, устанорленная на расстоянии 10 м от подводной лаборатории «Тектайт».

Акванавты использовали и самый простой метод изучения планктона: через иллюминатор подводной лаборатории. Именно так акванавт лаборатории «Гельголанд» биолог У лиг смог наблюдать загадочные образования, в большом количестве дрейфующие по течению в толще воды. Эти образования внешне напоминают или тонкие гибкие нити длиной 5—10 мм с округлым утолщением на одном конце, или округлые конгломераты диаметром 3—5 мм. Однако отложить эти хлопья акванавтам не удалось — они имели такую нежную консистенцию, что немедленно разрушались при попытке поместить их в сосуд. Акванавты собирали планктон в любую погоду и в любое время суток. Ночью они иногда привлекали планктон с помощью источников света. Так, акванавты, работавшие по программе «Тектайт-2», использовали иодно-кварцевую лампу с силой света 10 000 лм и цветовой температурой 2000 К. Лампа была оборудована тремя съемными ‘фильтрами: синим, желтым и красным. Все три фильтра имели коэффициент пропускания света 85. Два комплекта светильников с набором фильтров давали возможность получить 16 цветовых комбинаций, включая и белый цвет. Вся серия цветов испытывалась в течение получаса. Привлеченный светом зоопланктон собирался с помощью плексигласового шприца в двухлитровые сосуды. Опыты показали, что для зоопланктона наиболее «привлекателен» синий свет, красный же свет, казалось, наоборот, отпугивал его. Это наблюдение имеет важное прикладное значение: привлекая планктон светом, можно привлекать и питающуюся им рыбу.

С наблюдениями за составом и распределением планктона в море довольно тесно смыкаются микробиологические исследования.

Весьма интересен способ изучения бактерий, обитающих в придонном слое и на поверхности дна, примененный одним из экипажей подводной лаборатории «Ла Чалупа». Акванавты определяли состав микрофауны и микрофлоры непосредственно в воде, С помощью подводного микроскопа. Однако более характерны микробиологические исследования, выполненные акванавтами лаборатории «Гельголанд».

Для отбора проб воды на бактериологический анализ акванавты использовали предварительно вакуумированные стеклянные сосуды с водозаборником в виде запаянной трубки небольшого диаметра. Акванавт, беря пробу воды или «жидкого дна», вводит трубку в интересующий его слой и кончиком ножа отбивает запаянную часть. Под действием перепада давлений вакуумированного внутреннего объема сосуда и окружающей среды вода входит в сосуд, заполняя его до тех пор, пока давление остатков воздуха в сосуде не уравняется с наружным.

Для отбора проб с. поверхности дна использовались предварительно стерилизованные чашки Петри, доставляемые на место в полиэтиленовом пакете. В точке отбора пробы акванавт вскрывал пакет, переворачивал чашку Петри вверх дном и вдавливал ее в грунт на глубину 1 см, а затем подрезал зашедшую в чашку колонку грунта, не трогая чашку с места, и закрывал ее крышкой. К точке забора пробы акванавт подплывал только против течения, чтобы не нарушить целостность пробы.

Исследование проб, взятых акванавтами, показало, что состав и количество бактерий в воде зависят от фазы приливо-отливной деятельности и, кроме того, от микротопографии поверхности дна: даже на соседних небольших участках дна могут находиться самые разные бактерии. Как показал опыт, наибольшая плотность бактерий наблюдается в поверхностном, толщиной 2 мм, слое дна.

При сравнении проб, полученных акванавтами, с пробами, взятыми дночерпателем с поверхности, в том же месте и в то же время, выяснилось, что они значительно различаются между собой. Во всех без исключения случаях пробы, взятые акванавтами, показывают большее содержание бактерий, иногда в два раза. Интересно, что подобное же расхождение обнаруживается и при сравнении полученных разными методами данных о потерях органического вещества при прокаливании, о содержании азота и углерода в донных осадках.

По-видимому, столь существенную разницу в результатах анализа проб можно объяснить тем, что при захвате пробы дночерпателем нарушается структура пробы и, кроме того, во время подъема ее на поверхность она частично вымывается водой.

Следует отметить также, что результаты анализов придонной воды, взятой акванавтами, отличаются большей стабильностью, чем результаты исследования проб, взятых с судна. Это объясняется тем, что с судна трудно ввести батометр точно в исследуемый слой: батометр или срабатывает далеко от дна, или зарывается в грунт, тогда как акванавты легко и с высокой точностью берут пробы воды даже на расстоянии 1 см от дна.

Прикладная гидробиология. Проблема антропогенного загрязнения моря изучалась экипажами подводных лабораторий в двух направлениях. Одним из этих направлений была оценка воздействия чисто механического загрязнения воды, сопровождающего портовые и берегоукрепительные работы, на общее состояние животного и растительного мира моря. Второе направление — изучение физико-химическо-го воздействия продуктов и отходов промышленной деятельности человека, таких, как сточные воды городов, инсектициды типа ДДТ, нефть и ее соединения, на ягазнь в море. И те, и другие исследования носили главным образом методический характер, однако в ряде случаев они принесли ценные практические результаты.

Проводя исследования загрязнения моря, акванавты в большинстве случаев использовали в основном те же приборы и методы, которые применялись при разработке вопросов фундаментальной биологии моря.

Методика исследования метаболизма донных оробей и сообществ с помощью респирометров оказалась весьма удобной для изучения целого ряда прикладных проблем, в том числе проблемы загрязнения окружающей среды.

Акванавты программы «ФЛАЙР» провели исследования с целью выяснить, как влияют антропогенные факторы на «здоровье» кораллового рифа. Они выбрали два участка рифов на глубине около 12 м: один в естественном состоянии, второй — в водах со значительной замутненностью, вызванной промышленной деятельностью в прибрежных районах.

В первую очередь акванавты установили шесть респирометров на незагрязненном рифе. Параллельно велась запись ряда гидрологических характеристик района. Полученные данные позволили рассчитать интенсивность фотосинтеза и дыхания, которые были приняты как фоновые.

После того как на «чистом» рифе был снят фон, подводная лаборатория и акванавты перебазировались на 22 мили к северу, к рифам знаменитых пляжей Майами-Бич. На одном из рифов были проведены серии наблюдений, аналогичных наблюдениям на «чистом» рифе, но результат их был существенно другим. Риф оказался обесцвечен, частично мертв, очень беден жизнью — водоросли и рыбная молодь практически отсутствовали, лишь иногда попадались взрослые рыбы. В целом риф был похож на рифы Микронезии, подвергнувшиеся нашествию морских звезд «терновый венец». Биологи программы «ФЛАЙР» считают, что причиной- такого контраста между двумя коралловыми рифами, отстоящими всего на два десятка миль друг от друга, является резкая, почти в два раза, разница в количестве световой энергии, получаемой «здоровым» и «больным» рифами. Мутная вода, как облаком окутывающая больной риф, затрудняет доступ к нему дневного света с поверхности моря. По этой причине на больном рифе, в отличие от здорового, отсутствуют микроскопические водоросли — симбионты кораллов,— которые играют очень важную роль в экосистеме рифа: водоросли питаются продуктами жизнедеятельности кораллов и в процессе фотосинтеза выделяют кислород и растворенные питательные вещества, которые необходимы кораллам. Приборы зафиксировали отсутствие фотосинтеза; потребление питательных веществ кораллами превышало их поступление, так как кораллы лишились симбионтов.

Итак, биологи установили, что первопричина болезни рифа — мутность воды, вызванная, по мнению биологов, работой в прибрежных водах землечерпалок и драг, портовым строительством, выносом в море грязной воды из портов.

Исследуя влияние на океан промышленного и бытового загрязнения, акванавты программы «Гидролаб» отработали методику определения воздействия нефти и городских сточных вод на бентосные биоценозы.

Акванавты подготовили и нанесли на поверхность дна несколько различных смесей нефти и «топящих» нефть реагентов, с тем чтобы выяснить их эффективность, физико-химическое старение образующегося при реакции соединения, его растворимость, вертикальную и горизонтальную подвижность-

Акванавтам удалось за неделю работы обследовать около 20% нефти, нанесенной в 30 различных местах. Они не обнаружили ни сколько-нибудь значительной потери осаждающего нефть реагента, ни признаков старения получающегося соединения и убедились, что оно не мигрирует ни вдоль поверхности песчаного дна, ни в глубь его. Было установлено также, что некоторые виды морских животных реагируют на соединение, получающееся при осаждении нефти на дно, но значительного токсического воздействия это соединение не оказывает.

Следующий экипаж подводной лаборатории «Гидролаб» исследовал воздействие сточных вод на биоценозы кораллового рифа. Акванавты выяснили, что в слое воды, прилегающем к загрязненным стоками участкам дна, содержание растворенного кислорода в два-три раза ниже, чем в придонных водах над чистым дном. Вертикальный и горизонтальный перенос водных масс с пониженным содержанием кислорода неблагоприятно влияет на флору и фауну этого района.

Едва ли не одна из самых актуальных задач современности — рационализация, упорядочение использования биологических ресурсов моря. Первобытный способ добычи пищевого сырья в водах морей и океанов — слепой облов без учета возможностей воспроизводства сырья — обнаружил свою оборотную сторону: промысловые ресурсы моря неуклонно снижаются. Этот печальный факт сегодня уже общеизвестен. Единственная возможность сохранить океан как пищевую базу человечества — переход к оседлому «моренользованию», к созданию подводных ферм и плантаций, управляемых подводных хозяйств. По-видимому, вполне возможно (что это так, доказывает опыт Японии) выращивать в таких хозяйствах морских животных до той поры, когда они смогут самостоятельно жить в море, с тем чтобы, когда молодь превратится в особей, имеющих промысловое значение, быстро и эффективно отловить рыбу и прочих промысловых животных—так сказать, «собрать урожай». Решению этих вопросов, в комплексе или по отдельности, была посвящена работа ряда экипажей.

Известно, что различного рода укрытия на дне моря привлекают к себе рыб и донных животных. Именно этим объясняется значительная разница в численности популяций скалистых и песчаных участков дна моря. Скалы обеспечивают пищу и укрытие, песок — в гораздо меньшей степени. Поэтому можно было предполагать, что искусственные сооружения на песчаном дне привлекут к этому месту значительное количество живых организмов; тем самым расширится их ареал, что приведет к снижению плотности «обитания», а это, в свою очередь, вызовет увеличение воспроизводства и в конце концов рост популяций.

Уже первые экипажи подводных лабораторий отмечали, что их жилища привлекают к себе обитателей дна моря и придонных слоев воды. Акванавты подводной лаборатории «Силэб-2» за 45 дней работы на глубине 60 м установили, что количество рыбы, избравшей местом постоянного пребывания укромные закоулки на корпусе подводной лаборатории и вокруг нее, в 35 раз превысило среднее количество рыбы на песчаных грунтах этого района. На площади 500 м2 вокруг лаборатории численность морских окуней увеличилась с 400 на 5-й день наблюдения до 1650 на 43-й день. Численность калифорнийских ершей за это же время увеличилась с 500 до 2800 особей.

Акванавты подводной лаборатории «Черномор» также неоднократно фиксировали тяготение рыб и крабов к Подводной лаборатории.

Экипаж лаборатории «Эдальхаб» (программа «ФЛАЙР») провел исследование динамики заселения искусственного рифа.

«Рукотворный» риф был сооружен на глубине 15 м из 500 старых автомобильных покрышек, связанных в пакеты по 4—8 штук в каждом. В одну из конпевых шин закладывался бетонный балласт, так что весь пакет шин устанавливался вертикально. В целом искусственный риф занял около 60 м2 песчаного дна. Акванавты наблюдали за искусственным рифом дважды — через месяц и через три месяца после его сооружения. Сравнительные результаты этих посещений оказались очень интересными.

В первый визит акванавты провели на рифе четыре дня. За это время они видели только молодь рыб размером от 2,5 до 7,5 см, нашедшую себе убежище в покрышках и питающуюся водорослями, которыми начал обрастать «риф». Взрослых рыб на рифе не было, хищные рыбы заходили сюда лишь случайно.

Во второй визит картина изменилась. Во-первых, на рифе появились взрослые рыбы, длиной до 1 м и весом до 16 кг. Во-вторых, общее количество видов рыб, обитающих на рифе, увеличилось с 20 до 30, причем появились рыбы, имеющие промысловое значение. Сильно разросся и растительный покров рифа.

Биологи программы «ФЛАПР» считают, что через два-три года искусственный риф будет заселен так же плотно, как и естественный.

Немаловажное практическое значение имело исследование реакции рыбы на донные ловушки — и, следовательно, исследование уловистости донных ловушек,— проведенное акванавтами программы «Тектайт».

Рис. 21. Акванавт обследует искусственный риф, образованный затопленными на дне автомобильными покрышками.

Акванавты проверяли уловистость трех донных ловушек типа верши. Одна из них весьма популярна среди рыбаков Вирджинских островов. Она представляет собой сеть, натянутую на деревянную раму размером 0,5X0,9X2,7 м. Ловушка второго типа выполнена в виде алюминиевой складной рамы размером 0,9X0,9X1,8 м с натянутой на ней сеткой. Третий тип ловушки — литой сетчатый цилиндр из пластика, высотой 0,30 м и диаметром 0,83 м.

В задачу акванавтов входило определение наилучшего места установки ловушки, лучшего вида приманки и, конечно, типа ловушки.

В среднем ловушки находились на дне около 230 ч. В ловушки вирджинского типа попало 130 рыб, в ловушки экспериментального типа — 68 рыб, но они были заметно крупнее. Ловушка третьего типа — единственная, выпускаемая промышленностью,— оказалась совершенно неэффективной.

Изменяя место установки ловушки, акванавты убедились, что это важнейший фактор, определяющий ее уловистость. Перемещение ловушки в сторону (в некоторых случаях всего на 1,5 м) увеличивало ее суточный улов с 5 до 25 рыб. В целом акванавты пришли к выводу, что оптимальное место для ловушки — песчаное дно между двумя рифами. Неожиданно оказалось, что вид приманки не влияет на уловистость ловушки, более того, ловушки, не имеющие приманки вообще, оказались не менее уловистыми. Изучая побудительные причины захода рыбы в ловушки, акванавты выделили следующие стимулы: использование ловушки как убежища при вторжении на «чужую территорию»; случайные блуждания рыбы; любопытство; стайный инстинкт, когда за одной рыбой, заплывшей в ловушку, следует вся стая; бегство от хищника; привлечение хищника уже попавшейся в ловушку рыбой.

Рис. 22. Акванавты программы «ФЛАЙР» оценивают уловистость верши экспериментального образца.

Попав в ловушку, рыбы начинали плавать по кругу, пытаясь найти выход. Некоторые виды рыб просто прорывали сетку и уходили, другие выходили через входной конус верши.

Время попадания первой рыбы в ловушку варьировалось в значительных пределах, но остальные рыбы следовали за первой быстро. После того как в ловушке оказывалось около 25 рыб, наступало «насыщение», новые рыбы переставали заходить в нее, хотя она была далеко не полной. Днем уловистость ловушек была выше, чем ночью.

В 1971 г. исследования эффективности донных ловушек были продолжены экипажем подводной лаборатории «Гидролаб». В целом результаты, полученные акванавтами «Тектайта» в районе Вирджинских островов, были подтверждены наблюдениями в районе Багамских островов.

И наконец, небезынтересно рассказать об опытах акванавтов программы «Гельголанд» по выращиванию молоди омаров.

Эти эксперименты были начаты немецкими биологами в 1969 г. Ученых интересовали два вопроса: врожденная способность омаров к ориентации под водой и возможность выращивания омаров в искусственных сооружениях, установленных в море.

В серии опытов по первой проблеме акванавты высаживали на заранее выбранный участок дна двухгодовалых омаров, выращенных в лаборатории и впервые в жизни оказавшихся в море. Экспериментальный участок дна был окружен сплошным кольцом ловушек. В каком бы направлении ни двигался омар, рано или поздно он обязательно попадал в одну из ловушек, а это давало возможность определить, куда именно он направился.

Как оказалось, впервые увидевшие море двухгодовалые омары в подавляющем большинстве откочевывали на северо-запад, оставаясь в секторе шириной 30—60°. И именно в этом направлении, в 20 км от острова Гельголанд, находится район, в котором, как подозревают рыбаки Гельголанда, размножаются омары.

Кроме способности к ориентации, акванавты программы «Гельголанд» изучали возможность выращивания омаров в море. Для этой цели биолог Яцке сконструировал и испытал в реальных условиях инкубатор для выращивания личинок и молоди омаров и других морских животных. Инкубатор представляет собой вертикально ориентированный цилиндр диаметром. 0,45 м и высотой 0,5 м, изготовленный из плексигласа. Цилиндр имеет систему впускных и выпускных отверстий и направляющих щитков, расположенных таким образом, чтобы течение, омывающее инкубатор, создавало внутри цилиндра круговое вращение воды. Естественный ток воды через внутренний объем цилиндра доставляет пищу находящимся в нем животным.

Испытания инкубатора показали перспективность принципа его действия, и в настоящее время готовится к испытаниям в море новая его модель, диаметром и высотой в несколько метров.

Опубликовано:
27.07.12

Категория - Подводные лаборатории